Люси с восторгом следила за ее свободным полетом, прикрывая глаза от солнца ладонью.

Яркое теплое солнце и лазурное небо возвещали о приходе весны в ее любимый Корнуолл. Люси не могла дождаться, когда на поросших вереском склонах холмов снова появятся стада овец с длинной волнистой шерстью, когда раскроют свои чашечки тысячи разнообразных цветов, наполняя воздух своим благоуханием.

Она медленно брела у самой кромки воды, придерживая рукой шляпку, чтобы порывистый озорной ветерок не сорвал ее. У ее ног меланхолично шумел прибой, окатывая прибрежный песок прозрачными волнами. «Какое тихое сегодня море», – подумала девушка, окидывая взглядом его сияющую под солнцем гладь. Такое же тихое, как эти несколько дней, которые, сбежав из Лондона, она провела в этой спокойной гавани, куда в детстве приезжала каждое лето. И такое же одинокое.

Люси перестала бороться с ветром и, сняв шляпку, взяла ее за ленты и продолжала идти, покачивая ею в такт медленным шагам. Выбившиеся из прически пряди лезли ей прямо в лицо. Люси невольно засмеялась и, взмахнув головой, откинула волосы назад. И тут же заметила спускающегося с утеса человека.

Даже издали она сразу узнала эту широкоплечую статную фигуру, и сердце Люси радостно запело. Он быстро приближался к ней, и ветер трепал его длинные каштановые волосы.

В глубине души Люси не переставала верить, что он придет.

Наконец он остановился перед ней, глядя прямо в лицо своими светло-карими глазами. Люси вдруг охватило странное смущение.

– У тебя нет бороды, – выпалила она, как будто он мог потерять ее по дороге.

Морис сокрушенно провел рукой по гладко выбритому подбородку.

– Кажется, я должен тебя благодарить за это. Пока я валялся без сознания, этот чистюля Смит ее сбрил.

Он буквально замучил меня своими заботами.

– Смит сам хотел тебя выходить, и я не могла ему отказать. Он очень тяжело переживает… ну, то зло…

– О, я уже все знаю, – живо прервал ее Морис. – Старик рассказал мне всю историю, пока ухаживал за мной. Представляешь, он кормил меня с ложечки, как ребенка!

– И ты не возненавидел его? – Люси боялась поднять глаза и в волнении чертила носком башмака по песку.

– Как же я мог, когда он объяснил мне причину. «Я сделал это, – пародируя патетический тон дворецкого, Морис страстно прижал ладонь к груди, – во имя любви к Люси!» И вообще, я несказанно рад был увидеть его здоровым после той ужасной больницы, куда он угодил по воле адмирала.

Она взглянула на Мориса из-под длинных ресниц, не понимая, издевается он над ней или действительно не держит зла на Смита.

Морис опустил руку и серьезно посмотрел на нее.

– Вот видишь, он признался во всем. Может, и ты объяснишь, почему покинула меня, как только узнала, что я буду жить? Тебя до такой степени огорчила эта новость?

Люси отвернулась к морю, пряча лицо от его пытливого взгляда. Она вспоминала то ненастное утро, когда измученные доктора, три дня не отходившие от постели своего пациента, вдруг обменялись просиявшими улыбками и объявили ей, что невероятная воля к жизни помогла раненому преодолеть кризис и теперь он быстро пойдет на поправку. От счастья она сама едва не потеряла сознание. И с этой минуты ее стало терзать чувство невыносимой вины перед Морисом.

Она тяжело вздохнула, понимая, что должна объясниться.

– Мне было… очень стыдно… Понимаешь, я так разозлилась на тебя, когда ты сдался! И решила доказать то, о чем когда-то сказала тебе. Помнишь? Что человек сам хозяин своей судьбы.