— Что ты считаешь хорошими фильмами? — деликатно осведомился Лев, едва сдерживаясь, чтобы не заорать. — Если фильм мне нравится, я говорю, что он хороший. А то, что снимают всякие дегенераты и извращенцы для таких же дегенератов и извращенцев, я смотреть не буду, хоть пристрели меня! И вообще я не люблю кино!

— Ну, ты меня уел… — Она рассмеялась. Легко и беззаботно, словно стояла не в кабинете шефа, а беседовала на вечеринке с приятелем. — Отпусти ты меня, — внезапно девушка посерьезнела.

— Исключено, — словно извиняясь, ответил Бодров и снова развел руками, — у нас с тобой одно незаконченное дельце. Ты ведь не можешь уйти просто так.

— Почему? — Она подняла голову. Ее глаза горели. Не страхом, не злобой, скорее холодным безразличием. Взгромоздись, к примеру, Лев на стол и выполни перед ней танец живота, как это делают девицы из ночных клубов, она бы даже не шелохнулась. Он знал это наверняка. Поэтому не стал и пробовать. В этот момент она казалась такой недосягаемой и неуязвимой, что Бодров даже осекся, закашлявшись.

— Давай… расслабься, — предложил он миролюбиво. — Мы ведь компаньоны.

— Да? Я никогда не считала тебя своим компаньоном, — спокойно ответила она.

— В любом случае, детка, ты знаешь, как я к тебе отношусь… Но дело есть дело. У нас не государственная контора, здесь нельзя уволиться по собственному желанию. Кроме того, ты мне должна…

Она выставила ногу вперед и сунула руки в карманы джинсов. Это уже походило на вызов!

— С чего это?

— Сейчас напомню. Год назад ты провалила операцию. Васло убит, триста тысяч пропали, — он, наконец, совладал с собой и уперся в нее властным взглядом, — триста тысяч долларов. Самое печальное, что это были МОИ доллары! — закончил он, сорвавшись на фальцет.

— Лева. — Она утомленно вздохнула и произнесла, растягивая каждое слово: — Ты прекрасно знаешь, что Васло я нашла уже мертвым и без денег.

— Пусть так, — проговорил Лев запальчиво, — но ведь это твоя версия. Почему я должен верить, а? Может, ты его шлепнула, а доллары прикарманила? — Он неожиданно успокоился, словно потерял к ней всякий интерес, и принялся внимательно изучать огромный золотой перстень на своем безымянном пальце. — Очень удобно порвать со мной сейчас, когда у тебя на руках мои денежки. Не так ли? На что ты собираешься жить, если ты такая честная?

Она передернула плечами:

— Ты сам мне платил за работу. Чего же теперь спрашивать, откуда у меня деньги?

— Дельная вещица, а? — Он покрутил пальцем в лучике света, блеснув бриллиантом.

— Что тебе нужно?

— Я хочу получить свои деньги. Пятьсот тысяч… — Бодров взглянул на нее цепко, по-кошачьи.

Но выражение ее глаз осталось неизменно холодным.

— Ты спятил.

— Нет, я не спятил.

— Это прозвучало как-то неубедительно.

— Я знаю, что у тебя нет таких денег. И не надо на меня так смотреть. — Лев почувствовал, как легкий холодок пробежал по спине. Ему не хотелось признаваться в том, что он боится эту нахальную девчонку. Боится до злости. Уж лучше бы она валялась у него в ногах, молила отпустить, просила о прощении. Так нет же! Будет стоять и препираться! Из-за ее глупой строптивости он чувствует себя трусом. Лев глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и продолжил: — Но ты можешь их заработать.

— Я сказала, что ухожу.

— А я сказал, что ты уйдешь только тогда, когда я соглашусь тебя отпустить! — сурово проговорил он, пытаясь сохранить остатки самообладания.