Блейд приподнял ее руку и прижался губами к тыльной стороне запястья. Онория резко вдохнула, а сердечко бешено заколотилось.

— «D» — как «дар», — прошептал Блейд, обдав ее кожу прохладным дыханием. — Моя любимая буква. — И стал выписывать изгиб буквы «D» языком на запястье Онории. С такого расстояния он почувствовал манящий аромат ее соблазнительного тела.

— Прекратите, — выдохнула Онория дрожащими губами. Она вся трепетала.

Блейд поднял глаза, продолжая выводить замысловатые контуры буквы «E», и встретился с ее расширенным и встревоженным взглядом. Блейд перестал «рисовать» и присосался к нежной коже в сладостной пародии на то, что сделал бы со вскрытой веной.

Это стало последней каплей: Онория с криком отпихнула Блейда, прижала руку к щеке и уставилась на ученика затуманенными страстью глазами. Она казалась уязвимой, и Блейд понял, что холодная маска безразличия, которую гостья часто надевала в его присутствии, спала. Онория нахмурилась и принялась тереть отметину на запястье. Она была недовольна тем, что голубокровный проник через ее эмоциональные барьеры, и никогда не забудет, с какой легкостью ему это удалось.

— Вы… — выкрикнула она, собирая бумаги и засовывая их в сумку. — Вы перешли черту! Это неприлично и недопустимо. Спокойной ночи.

— Вы забыли пирог для брата и сестры, — напомнил Блейд, когда она уже повернулась уходить.

Еще раз раздраженно зыркнув, Онория вернулась и аккуратно завернула пирог в салфетку.

— У вас есть два дня. Советую научиться сдержанности.

И с этими словами вышла, слыша его смех за спиной.

— Мисс Прайор, можно с вами поговорить?

Мистер Мейси, заламывая руки, стоял на пороге. Эту его привычку Онория втайне считала отвратительной.

Улыбнувшись, мисс Тодд поставила чашку чая и невольно потянула рукав платья, хотя знала, что проклятая отметина и так скрыта. Знак Блейда. Она все еще помнила прикосновение его губ к своей коже, как будто он вырезал это ощущение на ее теле. Сама мысль ее возмущала, — да, возмущала! — но избавиться от хозяина трущоб никак нельзя.

Ее записи, написанные тонким почерком механической машины по копированию писем, усеивали отполированную поверхность красно-коричневого секретарского стола. Онория только что закончила заниматься с мисс Ловетт, которая делала значительные успехи. Ученица теперь заикалась только при сильном волнении и могла по памяти назвать все Великие дома Эшелона: Мэллорин, Казавиан, Блайт, Ланнистер, Кейн, Гёте и Мориоч.

— Конечно, мистер Мейси, я только что смотрела мои записи, касающиеся мисс Ловетт. Поговаривают, что она привлекла внимание мистера Джорджа Фицуильяма из дома Ланнистера. Дальний родственник герцога, но для академии это большая удача, сэр.

— В самом деле.

Посерьезнев, он зашел в гостиную, где Онория проводила уроки, и очень осторожно закрыл за собой двери.

Онория почувствовала, что весь воздух вышел из легких, опустила перьевую ручку и разгладила юбки. Она всем сердцем чувствовала, что разговор сулит беду, а то и катастрофу.

Тем не менее сохранила улыбку на губах и предложила:

— Сэр, не хотите ли чаю?

Мистер Мейси сел в мягкое кресло. Робот с чайницей завис рядом, выпуская облачка пара из затвора на голове.

— Нет, благодарю. Боюсь, мисс Прайор, нам нужно серьезно поговорить.

— Простите, сэр, знаю, мое вчерашнее отсутствие непростительно. Обещаю, это не повторится.