Именно в этот момент Дональд собирался сказать Исиде, что он доставил Золотой фаллос Халефи в Париж. Сообщники бросились на Алека. Тот отчаянно оборонялся. Но в конце концов удалось его скрутить. Шум рассеял туман в голове Дональда. То, что он увидел, подействовало на него как холодный душ. Он бросился на одного из бандитов, но, получив очередной удар, скорчился и снова обмяк.

— Быстро, уходим отсюда, пока соседи не появились, — крикнул Друммонд. — Мы уже узнали, что нужно.

Налетчики бросились к двери. Один из них не удержался и мимоходом еще раз пнул Алека, хотя тот и так лежал без сознания в прихожей.

У Дональда болело все тело, но он потащился к Алеку и попытался ему помочь. Лишь спустя какое-то время, они смогли подняться, и Алек, с трудом переводя дыхание, сказал:

— Честно говоря, поведение твоих друзей оставляет желать лучшего. Будь так добр, пока ты здесь живешь, не приглашай их больше.

Глава девятая

Волки в овечьей шкуре

Клео Дженис в прекрасном номере гостиницы «Хилтон» в Ибари с нетерпением ожидала телефонной связи с Лос-Анджелесом. И хотя знала, что фирмой успешно управляет ее молодая компаньонка, все же хотела в этом лично убедиться. Она с тоской вспоминала о Калифорнии, о поп-звездах и студиях, о море и смоге. Но Исида велела ей оставаться в Ибари, поддерживать связь между ее группами в Великобритании и Египте и не спускать глаз с Милоса. Клео Дженис обязана была повиноваться Исиде, поэтому она, уезжая из Штатов, сказала компаньонке, что очень устала и хочет совершить кругосветное путешествие. Каждый раз, звоня ей, делала вид, будто это из нового города. Телефон ожил, когда Клео уже совсем истомилась. Она торопливо схватила трубку.

— Мисс Дженис, абонент на связи, — сообщила телефонистка.

Разговор не занял много времени. Узнав, что дома все в порядке, Клео похвалилась, что в Новой Зеландии погода чудесная, и пообещала позвонить в следующий раз с островов Фиджи. Однако уйти из номера не могла. Пришлось ждать еще минут десять, пока из Каира не позвонил Йозеф Грунвальд, занимавшийся поисками исчезнувшей головы статуи Осириса. Лишь после этого Клео позавтракала и отправилась в президентский дворец нанести визит Милосу.

Глава Саламба был задумчивее обычного. Его внутренняя мужская сила очень действовала на Клео. Ей казалось, что и она ему не совсем безразлична. Пусть она и не юная, зато достаточно эффектная женщина, которая пользуется успехом.

— Что нового от Исиды? — спросил Милос.

— Сегодня ничего не было. А вчера они в Глазго следили за Мак-Феем.

— Сандра Митчелл с ним? — В голосе Милоса чувствовалось едва прикрытое беспокойство.

— Ни Исида, ни Эндрю Друммонд не упоминали о ней, — успокоила его Клео. — Мне кажется, она осталась в Лондоне.

Милос замолчал, но Клео почувствовала, что ей не удалось полностью рассеять его тревогу. Как хотела бы она его утешить! Она ощутила вдруг страстное желание отдаться ему, отвлечь его, да и самой получить удовольствие.

— Расскажите мне немного о себе, — попросила она. — Как, вопреки всем и всему, вы стали главой саламбийского государства? В вас ведь нет африканской крови, или я ошибаюсь?

Милос засмеялся.

— Нет, я чистокровный хорват. Я учился в Загребе, а затем в Вене. Тогда мы все были революционерами, и я примкнул к анархистам. Но знаете, Клео, все они были голубоглазыми ничтожными романтиками. Они мечтали создать рай для рабочих, разряжая пистолет в какого-нибудь так называемого фашистского политика, а вообще-то чаще всего они промахивались и тогда просто подкладывали бомбы. Когда эти бомбы взрывались, то убивали и тех людей, за счастье которых они боролись.