– Не представляю, как вы можете кого‑то разочаровать. Я еще не видел столь самоотверженных людей, как вы, и уверен, что и для мужа вы сделали все возможное. А то, что Тедди болен с рождения, отнюдь не ваша вина.

– Гордон считает, что во время беременности я спровоцировала преждевременные роды. Врач утверждал, что они все равно бы произошли, но Гордона это не убедило. – Ее слова лишь подтвердили ту гипотезу, которая родилась у Билла.

После университета он встречался с Гордоном дважды, и банкир произвел на него неприятное впечатление. Билл находил его чересчур напыщенным и высокомерным, а тот саркастический тон, который он позволял себе с Изабель, не мог его не возмутить. Он обращался с ней как с ребенком, публично делал резкие замечания. Зато Робинсону он изо всех сил старался понравиться. Когда хотел, Гордон мог быть очаровательным – с теми людьми, которых считал для себя полезными. А вот порядочность, искренность, доброта Изабель вызывали у него, казалось, только отвращение. Билл подозревал, что в глубине души Гордона смущало происхождение Изабель, в особенности ее родственные связи с королевской семьей. По‑видимому, он мстил ей таким образом за то, что знатностью она его превосходила.

Тем не менее, ради Изабель Билл старался проявлять к Гордону терпимость. В конце концов, он оставался ее мужем. Она больше не делала вид, будто счастлива с Гордоном, но вместе с тем и не жаловалась, считая, что такая уж ей выпала судьба.

Этим вечером у Гарри собралось так много народу, что они с трудом протиснулись в дверь. У бара толпились женщины в модных вечерних платьях и мужчины в темных костюмах и белых рубашках с темными галстуками, на фоне которых черное кружевное платье Изабель выглядело вполне достойно, как и синий двубортный костюм, купленный Биллом перед самой поездкой.

Столик – в углу, как любил Билл, – был уже заказан, старший официант немедленно направился к ним и приветствовал Изабель радушной улыбкой. Рядом с ними сидели довольно известные люди. Здесь были несколько театральных актрис, знаменитая кинозвезда, две саудовские принцессы, один столик занимали бизнесмены из Бахрейна, другой – американцы, один из которых сделал состояние на нефти. Некоторые из знаменитостей подходили, чтобы поздороваться с Биллом. Изабель он представлял просто как миссис Форрестье, не объясняя, кто она такая. Во время ужина она заметила одного известного французского банкира, с которым была знакома, но он не обратил на нее никакого внимания.

– Интересно, что о нас думают, – с любопытством, но без всякой тревоги сказала Изабель. При всей необычности ситуации совесть ее была чиста.

– Наверное, считают вас французской кинозвездой, которая подцепила какого‑то невежественного американца, то есть меня! – засмеялся Билл. Еда была вкуснейшей, вино – великолепным, но оба оставались совершенно трезвыми и чувствовали лишь приятную сытость и раскованность.

– Это вряд ли! – развеселилась от такого предположения Изабель. – На самом деле все тут знают, кто вы, Билл, но никто не имеет представления о том, кто я.

– Если хотите, могу сделать объявление. Или же можно пройтись от столика к столику, и я буду вас всем представлять и сообщать, что вы моя лучшая подруга. – Пока же публика видела перед собой весьма привлекательную пару, явно наслаждающуюся обществом друг друга. Глядя на Изабель с Биллом, люди улыбались.

– Посмотрим. А как вы думаете, Синтия расстроилась бы, если бы узнала, что вы ужинаете с другой женщиной?

– Честно? – спросил он. С ней он всегда был честным. Уже давно Билл обещал себе, что не станет скрывать от нее правды, какой бы неприятной та ни была.