Так вот, мою полы и вдруг слышу скрип у себя за спиной.

— Артур, ты почему бросил сад? — строго говорю я, выжимая тряпку и набрасывая ее на швабру, но ответа не слышу.

Поворачиваюсь… и обнаруживаю, что в комнате, кроме меня, нет никого.

«Полы скрипели только по направлению ко мне, обратно они не скрипели», — подумала я, испытывая легкий озноб и некоторое шевеление волос.

На несколько секунд я замерла, прислушиваясь и не решаясь сдвинуться с места. Из сада доносился жизнерадостный вой Артура.

— «А я бамбук, пустой бамбук, я московский простой бамбук», — сообщал он моим добрым соседям.

Как же надо орать, чтобы я услышала о том, какой он пустой, даже в библиотеке! И кто внушил бедняге, что он имеет право петь?

Однако тошнотворный голос Артура придал мне уверенности, и я решила вернуться к своему занятию, но очень скоро вновь услышала скрип. На этот раз скрип удалялся. Я замерла, прислушиваясь к бешено колотящемуся сердцу. Ужас схватил меня и не отпускал. Однако каким жалким и несущественным оказался этот испуг в сравнении с дальнейшими переживаниями…

Но тогда я ни о чем не подозревала, хотя меня не покидало плохое предчувствие. Во власти страха я хоть и бессмысленно, но все же водила тряпкой по полу, дивясь собственному упрямству. В общем, кое-как прибрав в библиотеке, я выбежала в сад, бросилась на шею Артуру и тут же поделилась впечатлениями.

— Ты форточку открывала? — поинтересовался он, довольно грубо отстраняясь от меня и ни на секунду не прекращая поливать камни и бетонную дорожку вместо голландской розы сорта «Бигуль».

— Всегда так делаю, когда поднимаюсь в библиотеку, — ответила я, скрывая обиду на такое равнодушие к чужой беде. — И лей, пожалуйста, на розу, а не на камни. Они-то уж точно не завянут.

— Тогда понятно, откуда скрип, — продолжая поливать камни, с важным видом произнес Артур.

— От ветра?

— Да. Солнце прокалило крышу, крыша прокалила комнату, а свежий ветерок понизил температуру — и полы заскрипели.

— Солнце прокалило твою не очень умную крышу, — зло сказала я и впервые подумала, что Артура пора бросать.

Не так уж он хорош, как я думала раньше, вот и розу мою поливает кое-как, и разглагольствует не о том, и глуп, как все мужчины.

— Пойду погляжу на цветы перед домом, а ты не забудь про гору посуды, — буркнула я и отправилась на улицу.

— Об этом знает любой грамотный человек, — крикнул мне вслед Артур. — Ты физику учила?

— Учила, ну и что? — остановилась я.

— От тепла предметы расширяются, от холода сужаются, иногда со скрипом.

«Как твои мозги», — подумала я, но промолчала. Зачем ранить человека, у него и так горе впереди.

Вот последний раз польет мои розы, помоет посуду и — гуд бай.

— А гора посуды пролетает, через пять минут отключат воду, — радостно сообщил Артур.

«Он что, мысли мои читает? Однако нахал, боже, какой нахал! Бросать, бросать, причем срочно», — укрепилась я в своих мыслях и понеслась с ведром на улицу.

Я поправила оградку палисадника, подвязала искалеченный кем-то (вот мерзавец!) кустик молочая — мою гордость! — и щедро полила его. Вернулась в дом за вторым ведром, удостоверилась, что воду еще не отключили, снова отправилась на улицу.