– Не повезло и тут, – состроил гримасу хирург. – Свинья жрет все подряд, и человечину.

– А ты сам не заметил сердца прошлой ночью?

– Нет. Впрочем, я же не обладаю твоей способностью видеть в темноте. И был немного занят кое-чем другим.

– Как твоя пациентка?

– Утром пришла в себя достаточно надолго, чтобы назвать свое имя – Александри Соваж – и место жительства на Голден-сквер. Я послал записку ее служанке, сообщить, что хозяйка жива, но ранена.

– Могу ли я поговорить с ней?

Гибсон покачал головой.

– Она тревожилась и страдала от боли, поэтому я дал ей немного лауданума, чтобы помочь снова уснуть. Опасность мозгового кровотечения еще существует, поэтому раненую следует всячески ограждать от любого беспокойства.

– Полагаешь, она выживет?

– Не знаю, – хирург выглядел озабоченным. – Пока слишком рано что-либо утверждать.

Передвинувшись, Себастьян вытянул ноги и скрестил их в лодыжках.

– У меня состоялся любопытный разговор с неким Миттом Пебблзом из «Герба Гиффорда», что на Йорк-стрит. Похоже, Дамион Пельтан принадлежал к небольшой группе французов, три недели назад арендовавших эту гостиницу целиком. После чего постояльцы уволили почти всех тамошних работников и заменили их своими собственными слугами – своими собственными французскими слугами.

– С какой стати?

– Предположительно, из-за опасения, что прежние могут быть шпионами. Могу ошибаться, но подозреваю, что Пельтан находился в Лондоне в качестве члена официальной делегации, посланной Наполеоном, чтобы выяснить возможности заключения мира с Англией.

– Что?! – неверяще уставился на друга Гибсон.

– Я узнал месье Армона Вондрея, того самого джентльмена, который, по твоим словам, приходил, чтобы опознать тело Пельтана. Прежде я не знал его имени, однако имел случай его увидеть. С Джарвисом.

– Но… мир с Наполеоном? Возможно ли это?

– Шесть месяцев назад я бы ответил «нет». Но Наполеон только что потерял в России полмиллиона солдат и сам едва ноги унес. Пруссия и Австрия отворачиваются от него, и ходят слухи о заговорах в самом Париже. Ничего удивительного, если он отправил небольшую делегацию в Лондон с заданием осторожно прощупать почву на предмет мирных переговоров.

– А Александри Соваж?

– Понятия не имею, как она вписывается в этот расклад. Хотя прошлым вечером какая-то француженка и сопровождавший ее мужчина приходили в гостиницу и спрашивали Пельтана. Доктор ушел вскоре после разговора с посетителями.

– По-твоему, той женщиной была Александри?

– Логичное предположение, не так ли?

– Тогда кто был ее спутник?

– Этого я не знаю.

Гибсон отодвинул тарелку.

– Придя в себя, она объяснила мне, почему они оказались в округе Святой Екатерины.

– Вот как?

– По ее словам, Пельтан согласился пойти с ней к заболевшей девочке, живущей во «Дворе висельника». Они как раз возвращались оттуда, когда на них напали. – Гибсон поднялся из-за стола. – Я пообещал сходить туда сегодня после обеда и посмотреть, как там ребенок. Мать девочки – нищая вдова. Не хочешь составить мне компанию?

ГЛАВА 8

– А что случилось с этой девочкой? – поинтересовался Себастьян, когда друзья углубились в лабиринт убогих улочек и сумрачных, извилистых аллей округа Святой Екатерины. В холодном голубом небе золотым шаром висело солнце, но его скудные лучи не давали тепла. Грязь и навоз под ногами взялись тонкой коркой льда, и губы чумазых, оборванных ребятишек, играющих в канаве, посинели от холода.