– Наверное, то были грабители, – предположил Лавджой. – Времена нынче трудные.

Себастьян покачал головой.

– Эйлсбери-Вейл не то же самое, что разбойная пустошь Финчли-Коммон. Кроме того, джентльмен на гнедом рысаке не выглядел так, будто у него имелись серьезные финансовые затруднения.

Уставившись на толчею повозок и фургонов, заполняющих узкую улицу, Лавджой поджал губы:

– Иная вероятность – что нападение связано с вашей вовлеченностью в дело Пельтана – настораживает. Чрезвычайно настораживает. – Магистрат покосился на Себастьяна: – Много ли людей знало о вашем намерении поехать сегодня в Хартвелл-Хаус?

– Все мои домочадцы, для начала. Но, скорее всего, меня подслушали, когда я договаривался об аренде лошадей в платной конюшне на Бойл-стрит.

– Полагаете, за вами следили? – нахмурился сэр Генри.

– Да.

– Ну и ну. Отправлю-ка я одного из своих парней в ту конюшню разузнать, не заходил ли кто после вас с расспросами.

Себастьян воспротивился.

– Лучше я пошлю Тома. Еще не хватало, чтобы вы из-за меня попали в немилость к главному магистрату.

– Мои ребята могут действовать очень скрытно, когда захотят, – ответил Лавджой нечастой, сдержанной улыбкой и, прокашлявшись, добавил: – Кстати, они навели кой-какие справки про джентльменов, проживающих в «Гербе Гиффорда».

– Вот как?

– Секретаря зовут Камилл Бондюран. Обучался праву, слывет молчуном и обычно сторонится людей. Каждое утро ровно в десять прогуливается по Мэлл.

– А полковник?

– Полковник Андре Фуше. Был с Наполеоном в России.

– Это любопытно.

– Вот и я так подумал. Мне сообщили, что он любит захаживать в «Отдых султана», кофейню возле оружейной палаты. – Магистрат начал поворачивать в таверну, но запнулся, оглянулся и спросил: ­– Вы в курсе, что похороны Пельтана назначены на сегодня?

– Так скоро? И где же?

– Во французской часовне возле Портман-сквер. В семь вечера.

          * * * * * * * *

Часовня на Литл-Джордж-стрит была занавешена черным крепом и освещена ярко горевшими восковыми свечами. Ночное небо темнело в проемах высоких простых окон, устоявшийся аромат ладана смешивался с запахом горячего воска и холодного, сырого камня.

Эту небольшую католическую церковь основали в конце прошлого века бежавшие от революции французские священники. Убранство храма было простым до примитивности: общую суровость смягчали только изображения стояний крестного пути да россыпь настенных гробниц. На видном месте стоял стул с высокой спинкой, служивший «троном» некоронованному королю Франции, когда тот удостаивал богослужение своим присутствием. Если Дамион Пельтан действительно прибыл в Лондон в составе Наполеоновской делегации – что подтверждал сегодняшний разговор Геро с ее матерью, – то выбор именно этой часовни местом его отпевания казался несколько ироничным.

С другой стороны, не следовало забывать, как Наполеон сумел заставить папу Пия VII короновать его императором.

Тихо прикрыв за собой дверь, Себастьян запнулся и бросил взгляд по короткому центральному проходу туда, где возле алтаря виднелся открытый темный дубовый гроб, задрапированный синим бархатом. Он не подошел к гробу, а скользнул в сторону, встав у задней стены храма, глубоко в тени, отбрасываемой сверху шаткой деревянной галереей.

В церкви висела тяжелая, гнетущая тишина, перемежаемая редким покашливанием. На похоронах присутствовали всего три человека, расположившихся каждый отдельно на коротких рядах скамей, разделенных центральным проходом.