Писателям было не безразлично, где впервые печатать свой лучший роман. Они мечтали увидеть его за границей прежде всего на страницах «Юманите». Но, не имея непосредственных связей с газетой, они не нашли ничего лучшего, как обратиться все к тому же В. Л. Бинштоку, их французскому переводчику.

Многословные и, как всегда, очень любезные письма Бинштока этого периода полны уверений в преклонении перед талантом Ильфа и Петрова, уверений, что он, Биншток, в лучших, самых дружеских отношениях со всеми влиятельными лицами — от французских властей до Марселя Кашена, а потому — все может, и в то же время исполнены вежливой, но настойчивой решимости помешать Ильфу и Петрову установить деловые связи с «Юманите». Он понимает, что «Золотой теленок» — произведение политическое, даже пропагандистское. Он читал отрывки из романа А. Барбюсу, и Барбюс был в восхищении. Но печатать в «Юманите»? Прежде всего, что за смысл печатать коммунистический роман в коммунистической же газете, читатели которой и так «давно распропагандированы»? По мнению Бинштока, это нелогично. Во-вторых, «Юма» мало платит. Для Бинштока здесь, видимо, и был главный затор; как переводчик и «комиссионер», он получал проценты с гонорара и в общей сумме гонорара был весьма заинтересован. Но так как на Ильфа и Петрова мало действовал и этот довод, Биншток нашел третье препятствие: он сообщил, что Кашен тяжело болен, а в его отсутствие все равно никто не примет к печатанию такое крупное произведение. Спорить было трудно.

Как бы то ни было, в конце 1931 г. «Золотой теленок» вышел в Берлине, а в 1932 г., переведенный на немецкий и английский языки, появился в Берлине, Вене, Лондоне и Нью-Йорке.

Американские издатели в рекламных целях снабдили его интригующей надписью на суперобложке: «Книга, которая слишком смешна, чтобы быть опубликованной в России». Это возмутило Ильфа и Петрова. Они протестовали в «Литературной газете» против неджентльменского, по их выражению, поведения американских издателей, ссылаясь на то, что роман в России уже опубликован в журнале и готовится к отдельному изданию. Писатели были правы: вскоре «Золотой теленок» вышел отдельной книжкой и даже в двух изданиях подряд.

В том же 1932 г. Ильф и Петров задумали третий сатирический роман под названием «Подлец».

Из воспоминаний Е. Петрова известно, что писатели намеревались рассказать в этом романе о судьбе человека, который в капиталистическом мире был бы банкиром и который делает карьеру в советских условиях. «Мы мечтали об одном и том же, — пишет Е. Петров. — Написать очень большой роман, очень серьезный, очень умный, очень смешной и очень трогательный». Они чувствовали себя способными создать нечто такое, по сравнению с чем их великолепные первые романы могли оказаться лишь подготовительной ступенью.

Мы совсем мало знаем об этом романе. В его теме, в его заголовке можно услышать оттенок иронии. Ведь для Ильфа и Петрова не характерно обличение при помощи бранного слова. Даже в правдинских фельетонах (а здесь обличение достигало наивысшей для их творчества прямоты) они находили словечки-клейма иронического звучания: «безмятежная тумба», «костяная нога»; сатирический тип из такого прямого и гневного фельетона, как «Равнодушие», назван «человеком из ведомости». И вдруг — «подлец»! И где — в названии романа. Представить себе черную фигуру негодяя? Или (вспомните, что и «великий комбинатор» — титул иронический) — иронию над человеком, который был бы в буржуазном мире банкиром, а у нас, пользуясь способностями стяжателя, комбинатора или дельца, может завоевать лишь незавидную славу подлеца? Сделать карьеру, которая выглядит смешной?

Есть и другое толкование названия «Подлец».