Шатов замер над сковородой. Вот. Вот что он с самого пробуждения пытался вспомнить. Вот то хорошее, что с ним вчера произошло. Он в отпуске. Ему, как и всем остальным, вчера вручили деньги. Редакция в отпуске.

В отпуске. И теперь он, как порядочный человек, должен решить, как потратить две недели внезапно свалившегося безделья. Давненько он не был в отпуске. Уже лет пять. Все беготня, счастье общения, черт бы его побрал, какая-то закулисная и подковерная возня на тему борьбы за место под солнцем.

И вот теперь он может потратить две недели своей жизни так, как захочет.

Шатов улыбнулся. Первым желанием было вернуться к дивану, снова достать постель и продолжить сон. Столько, сколько выдержит. Но, как учил герой одного штатовского фильма, никогда не соглашайтесь на первое предложение. Даже если это ваше собственное предложение, дополнил заокеанскую мудрость Шатов. Свое собственное – в первую очередь. Ибо ленив Евгений Шатов. Настолько, что даже сам себе неприятен. Настолько, что время от времени устраивает себе экзекуции. Два раза в неделю поход в бассейн, с полуторачасовым залом тренажеров перед заплывом.

Кстати, неплохая идея – махнуть на какой-нибудь водоем за город. Или даже на море. Хотя, на море сейчас больше людей, чем медуз.

Так что, лучше ехать в совершенно дикое лесное место, подальше от ужасов цивилизации, и назойливости знакомых. Дикий отдых на дикой природе. И отпустить бороду. Обязательно отпустить бороду. Он неплохо будет смотреться в бороде.

И ввалиться в редакцию через две недели, пропахшим дымом, с двухнедельной щетиной и с выгоревшими волосами. Еще можно босым. Это будет выглядеть совсем шикарно – босой, нечесаный, небритый. В этом что-то есть. Почти гениальное. Ну или безумное.

Имеет Шатов право на безумие? Имеет. Некоторые вообще подозревают, что он находится в этом состоянии постоянно. Например, ни один нормальный человек не полез бы в этот дурацкий дрожжевой завод выяснять, сколько именно денег может нелегально заработать директор. И уж подавно не стал бы нормальный человек продолжать копаться в этом, искать документы и пробивать через шефа публикацию статьи на эту тему после того, как вырисовалась ежегодная сумма левых денег в триста тысяч американских долларов.

Нет, на минуту Шатову тогда стало даже страшно, но потом он плюнул на все и решил публиковать. Шеф и главный редактор оценили порыв и качество собранных документов настолько, что решили рискнуть. И вот вчера…

Нет, вчера газета была только сверстана и отправлена в типографию. Сегодня статья опубликована, можно собой гордиться и, если честно, перестать время от времени оглядываться на улице. Все, теперь, после публикации, можно особо не дергаться. Каждое слово задокументировано, теперь пусть директор завода нервничает и готовится отвечать на вопросы прокуратуры.

Это событие стоит обмыть, подумал Шатов и тут же оборвал такие крамольные мысли. Вчера он уже это обмывал. Хватит. Он вообще давал себе клятву, что перестанет пить. Хотя бы на две недели отпуска. Пусть и печень отдохнет.

Сейчас он спокойно помоет посуду, отправится в комнату и в кресле вальяжно предастся размышлениям о том, как провести отпуск.

Зазвонил телефон.

У меня отпуск, подумал Шатов. Телефон продолжал звонить.

– У меня отпуск, – крикнул Шатов телефону, но тот продолжал звонить, несмотря ни на что.

– Ну, хорошо, я сейчас подойду, – сдался Шатов и пошел к телефону.

Кто бы это мог звонить? Главный и шеф – в отпуске, и, кажется, уже даже на пути к Средиземному морю. Кто-нибудь из девушек? Неплохо, но вряд ли. Девушки обычно звонят чуть попозже.

А если это директор завода уже успел прочитать статью и теперь звонит, чтобы выразить свой восторг? Хоть сто порций. Что бы он там ни хотел, теперь он может Шатова только догнать, заломать и облобызать.