– Давайте лучше, спать, – сказала она. – Завтра много дел.

Он молча протянул руку и нащупал высокий воротник ее рубашки.

– Пожалуй, это самая нелепая одежда, которую мне приходилось когда-либо видеть на женщине. Вам совершенно не идет.

Уиллоу пристально посмотрела ему в глаза, но промолчала. Хотя прекрасно поняла, что слова Брэнда – своего рода призыв. И она старалась не обращать внимания на его руку, теребившую рукав ее рубашки.

– Какая ужасная ткань! – воскликнул Брэнд. – Словно лошадиная шкура. – Он провел ладонью по рукаву ее рубашки. – Наверное, раздражает кожу?

«Господи, еще как! – Уиллоу невольно, поморщилась. – Зуд во всем теле, как при чесотке! Но что поделаешь? Все равно это лучше, чем лежать нагой рядом с мужчиной, чьи чары могут расшевелить даже монахиню».

– Нет, что вы, – соврала Уиллоу. И тут же вздрогнула – ей показалось, она снова облизнула губы. Или нет? Ведь Брэнд мог легко распознать ложь.

Уиллоу посмотрела в его глаза, но не заметила в них никакой перемены.

– От такой одежды с ума можно сойти, – продолжал Брэнд, поглаживая Уиллоу по плечу. Она снова поморщилась. – Ткань такая колючая… Будто в ладонь вонзаются тысячи иголочек. Не представляю, как вы выдерживаете это мучение.

Уиллоу передернула плечами; все тело горело – то ли от прикосновений Брэнда, то ли от колючей рубашки.

– Может быть, лучше снять ее?

Она покачала головой, и волнистая каштановая прядь упала ей, на глаза. Брэнд осторожно убрал волосы с ее лица. Потом его пальцы скользнули к шее Уиллоу, туда, где под перламутровыми пуговками пульсировала жилка.

Брэнд все больше распалялся, однако он уже давно решил, что в эту ночь между ними ничего не должно произойти. Да, он вовсе не собирался соблазнять Уиллоу – хотел лишь подразнить ее, чтобы она поняла, чего лишила себя.

Правда, с каждой минутой Брэнду становилось все труднее сдерживать себя. К тому же он нисколько не сомневался в том, что и она сгорает от жажды близости.

Брэнд нарочно выбрал за победу в пари именно такую награду – ночь на одной кровати, но не более того. Он чувствовал, что Уиллоу ожидала большего и поэтому смиренно просил лишь о том, чтобы ему позволили улечься на краю кровати. Видеть разочарование на личике Уиллоу – какое удовольствие!

Брэнд был почти уверен: она просто боится раскрыться, на самом же деле страстно желает близости и готова в любую минуту отдаться ему.

– Вам стоило бы… э-э… надеть что-нибудь более мягкое, – сказал он, расстегивая верхнюю пуговицу ее рубашки.

– А вы… В чем вы легли? – спросила Уиллоу. Брэнд ухмыльнулся. Невиданная дерзость! Неужели она до сих пор думает, что он улегся в постель нагишом?

– Хлопковые кальсоны, – ответил Брэнд. – Они, конечно, видали виды, но еще могут мне послужить.

Уиллоу наконец-то улыбнулась, и Брэнд понял, что имеет полное право расстегнуть еще одну пуговицу.

– Обычно я сплю обнаженным, – сообщил Брэнд, – Мне так удобнее. Но сегодня лег в кальсонах из уважения к вам. И согласен оставаться в этом… заточении специально для вас. Хотя, мне кажется, что мы напрасно причиняем себе неудобства. – Он расстегнул третью пуговицу и наконец-то увидел освещенную лунным светом шею Уиллоу. – Ну и материя! Наверное, я сам скоро покроюсь сыпью от этой вашей рубашки. Не представляю, что стало с вашей кожей…

Он посмотрел в лицо Уиллоу, и взгляды их встретились.