Она как в могиле, и огромная тяжесть земли давит на голову. И воздуха почти нет: ее рот будто закрыли толстым бархатом. Грудь неровно вздымалась, она безуспешно пыталась вздохнуть, внутри все ныло. Тело покрылось липким потом.

Так вот какова она, ее смерть.

Но ее посадили сюда не затем, чтобы умертвить.

Магдалена медленно приходила в себя. И первая связная мысль оформилась в ее голове.

Ее посадили сюда не затем, чтобы умертвить.

Она сначала услышала эти слова, потом повторила вслух, перекатывая на языке.

Зои в безопасности, а Магдалену рано или поздно выпустят из этой ямы. Но когда? И что там есть еще, невидимое, но жуткое? Крысы, змеи на стенах, в воде насекомые, пауки?..

Магдалена, не сумев сдержаться, снова вскрикнула. И снова эхо, и снова тишина, прерываемая только непрестанным стуком капель.

Кортни Дюран спал сном праведника в своем шатре под стенами Каркасона. Ему хорошо заплатили, теперь можно и отдохнуть. Его рука лениво гладила пышное бедро женщины, которая принесла ему облегчение во время долгих спокойных часов летнего полдня. На языке еще оставался вкус вина, чеснока и жирных тулузских колбасок, женщина была полногрудой и готовой на все. Губы, измазанные вином, соблазнительно улыбались, в нос бил горячий земной запах пота и любовных утех, и его плоть снова вздрогнула. Она приподнялась над ним, принимая в свое щедрое лоно, и он на секунду увидел широко расставленные чистые серые глаза, полный чувственный рот, покатое белое плечо в вырезе котта, обещающее несказанные прелести…

Его напряженная плоть увяла. Женщина взглянула на него, растерянная и немного обиженная. Он столкнул ее и встал. Теперь во рту стало кисло, и Кортни, поморщившись, поскорее налил вина в кружку и выпил одним глотком, а потом потянулся к кошелю, вынул горсть монет и швырнул шлюхе. Яркие звенящие кружки раскатились по полу.

Женщина подобрала их, натянула рубаху и платье из домотканого полотна, сунула ноги в сабо и молча исчезла.

— Господин!

— Что тебе? — рявкнул он, и паж съежился, ожидая удара.

— К вам какой-то человек, мой господин. Говорит, у него срочное послание.

— От кого?

— Он не сказал, господин. Хочет потолковать только с вами. С глазу на глаз.

Дюран протиснулся мимо паренька и вышел из шатра. Его шоссы еле держались, ворот туники открывал грудь едва не до пупа, но он был не из тех, кто извинялся за свой вид.

Под деревом на дорожной сумке сидел гибкий, худой, смуглый человечек. Он жевал оливки и выплевывал косточки, ничуть не заботясь о том, куда они летят. При виде Дюрана он неторопливо встал.

— У меня к вам послание, сэр Кортни.

— От кого?

— От моего господина.

Похоже, человечек счел это сообщение вполне достаточным и принялся рыться в сумке.

— Я не мог тебя видеть раньше? — пробормотал Дюран, сосредоточенно рассматривая незнакомца. Тот пожал плечами:

— Кто знает? Я то тут, то там, может, и бывало когда.

Он вынул пергамент, протянул Дюрану и, усевшись, снова принялся за оливки.

Кортни прочел письмо раз, другой, и по лицу расплылась медленная улыбка. Он оглянулся на зловещую громаду крепости, словно излучавшую опасность, и улыбка стала еще шире.