— Разве мне нельзя это смотреть?

— Я думала, ты заснул! Миссис Даркин сказала…

— Я заснул — только ненадолго, — пояснил малыш, садясь в кровати. — Меня разбудили машины. Наверное, кто-то уезжал. А потом я стал смотреть телек. Ты не сердишься, мамочка?

Он смотрел на нее так робко, что Линда чуть не расплакалась. Тони знал лучше, чем кто-нибудь другой, что отец не любил, когда он торчал перед телевизором. И обычно мальчик проводил много времени в бассейне или в саду, играя с детьми других членов миссии.

Но здесь ему совсем не с кем было играть! А вместо бассейна и тропического сада за окном был виден только унылый двор да бескрайние голые поля. Даже игрушки Тони вместе со всеми их личными вещами следовали морем и теперь, вероятно, находились где-то на середине Атлантики.

Решив, что правила надо менять так же, как и все прочее, она грустно улыбнулась и оставила телевизор включенным. Было бы жестоко подавлять всякую инициативу с его стороны.

Правда, мультфильм на экране не вызвал у нее восторга, но Линда не рискнула переключить канал. Не было никакой возможности сменить программу без одобрения Тони, разве что применив грубую силу, чего ей совершенно не хотелось. Но мальчик был очень наблюдательным и сразу заметил ее реакцию.

— Тебе не нравится Чудовищный Слизняк, мама? — спросил он, поворачиваясь к ней.

Линда поморщилась.

— А кому он может нравиться? — сказала она и присела в ногах кровати. — Как ты думаешь, можно это выключить на некоторое время? Мне надо тебе кое-что сказать.

Тони скорчил было гримасу, но потом покорно кивнул.

— Думаю, что да.

— Отлично. — Линда потянулась к телевизору и выключила его. — В таком шуме трудно даже думать.

Тони пожал плечами.

— Это всего лишь мультик, мама.

— Знаю.

— Но ты считаешь, что папе он бы не понравился, да?

Линда колебалась лишь одно мгновение.

— Я в этом уверена. Я как раз и хотела поговорить с тобой о папе. Знаешь, это была его комната, когда он был мальчиком. Здесь он обычно делал домашние задания.

— Но папа говорил, что он жил в школе!

— Да, он учился в интернате.

— Разве он делал домашние задания в каникулы?

— Я не уверена. — Иногда Линде хотелось, чтобы ее сын был не таким смышленым. — Во всяком случае, здесь он держал свои игрушки. А вон его фотографии на стенах.

— А-а… — Тони огляделся. — Они очень старые, да? По краям пожелтели.

— Не такие уж старые, — грустно отозвалась Линда. — Твой папа был еще молодым человеком, когда… — Она снова осеклась и сглотнула. — Тони, мы можем теперь об этом поговорить? О том, почему мы здесь?

Мальчик нахмурился.

— Потому что папа жил здесь раньше, да? До того как мы уехали в Колумбию? Мама, а когда мы вернемся домой? Папочка не будет сердиться, что мы так надолго уехали?

— Нет, не будет, — пробормотала Линда, мучительно раздумывая, как сказать мальчику, что отец навсегда ушел от них. Как рассказать о выстреле? Как убедить в необратимости смерти? — Знаешь… мы туда не вернемся. — Она смешалась, заметив испуг на личике сына. — Ну… пока. Пока не вернемся.

— Мы останемся здесь?

Было очевидно, что Тони пытается понять, о чем говорит мать, и никак не может.