Она закрывает глаза и успокаивает дыхание. Потом решительно подходит к телефону и звонит в магазин.

— Отари Арутюнович, — говорит она директору, — мне нужны деньги. Одолжите мне тридцать тысяч долларов.

Ей стыдно, она чувствует, как кровь ударяет в лицо.

— Оленька, дорогая, — бормочет Манасян. — Ты же знаешь, на какие бабки мы попали по налогам. И срок аренды истекает, договор пролонгировать надо. Через полгода — пожалуйста. А сейчас ничего нет…

Она кусает губы. Ей хочется плакать.

— Через полгода поздно будет, — отвечает. — Мне сейчас надо.

Манасян шумно дышит в трубку.

— Я могу взять ссуду у знакомого банкира, — говорит он. — Тысяч семь он мне даст. А больше не даст — хоть убей!

Она опускает трубку и продолжает смотреть на телефон. Дочь дергает ее за руку. Она просит, чтобы Ольга почитала ей сказку. «Ты должна позвонить ему!» — мысленно приказывает себе Ольга. А внутренний голос возражает: «Конечно, друзья познаются в беде, но совесть иметь надо!»

Некоторое время она борется с собой, но все-таки поднимает трубку и набирает номер Димы.

— Что случилось? — доносится его спокойный голос.

К ней возвращается уверенность.

— Мама серьезно больна, — говорит Ольга. — Нужны деньги на операцию. Большие деньги.

— Сейчас я приеду! — отвечает он.

Ольга опускает трубку. В душе — пустота. Нервы — как пружина. Ксюша снова дергает ее за руку и просит почитать сказку. Ольга чувствует, как в ней что-то ломается. Она вскакивает со стула и, не сдержавшись, шлепает дочь:

— Отстань от меня со своими сказками! Отстань! Глупая девчонка! Эгоистка!

Дочь отбегает, становится у стены и недоуменно смотрит на маму, моргая мокрыми ресницами. Ольга падает перед ней на колени, обнимает ее и вымаливает у нее прощение.

Она сидит в машине Димы и нервно теребит застежку на своей сумочке.

— Сколько надо денег? — спрашивает Дима.

Ольга отвечает не сразу. В горле стоит комок.

— Семь я нашла. Осталось двадцать три тысячи, — едва слышно отвечает она.

— Рублей?

— Нет, долларов.

Дима хмурится, но голос у него по-прежнему твердый.

— Сейчас сделаем, — говорит он и достает мобильник.

В это мгновение она ненавидит себя. Ей кажется, что она начинает просачиваться сквозь сиденье. Дима негромко говорит с каким-то Эдиком, просит у него телефон риелтора. Потом говорит с риелтором.

— Мне бабки срочно нужны, понимаешь?! Срочно! Я согласен на любой вариант… Да, квартира моя, общая площадь сорок квадратных, третий этаж… Даешь взамен ее коммуналку, и мы в расчете!

До Ольги начинает доходить смысл переговоров. Она смотрит на Диму почти со страхом.

— Подожди! — кричит она и хватает его за руку.

Дима отключает телефон и с удивлением глядит на Ольгу.

— Ты чего?

— Подожди! — повторяет она тише. — Не надо. Я… я передумала.

Дима хмурится. Он сбит с толку.

— Как то есть передумала?

— А так, — отвечает она и, пряча глаза, открывает дверцу. — Извини…

Она выходит из машины. Дима кричит ей вслед, но она захлопывает дверцу и бежит куда глаза глядят.

Мокрый снег в лицо. Желтые неоновые огни. Ослепительный свет фар. По улице течет поток машин. Он напоминает огненную лаву.