– Ты прости меня, Клара. Когда я вернусь… – но он не смог придумать ничего, что стоило бы ей обещать. Он положил ей руку на живот и произнес: – Береги его. Спи спокойно.

Он потушил свет, чтобы больше не видеть ее глаз, наблюдавших за ним с удивлением, словно его поступки были слишком сложными для понимания девушки из заведения сеньоры Санчес. На лестнице (лифт могли услышать соседи) он пытался вспомнить, на какой же ее вопрос он так и не ответил. Вопрос не мог быть таким уж важным. Важны только те вопросы, которые человек задает себе сам.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1

Доктор Пларр вернулся из второй комнаты и сказал отцу Ривасу:

– Он поправится. Ваш человек словно нарочно целился в самое подходящее место. Он попал в ахиллесово сухожилие. Конечно, на поправку нужно время. Если вы дадите ему время. Как это произошло?

– Он пытался бежать. Акуино сперва выстрелил в землю, а потом ему в ноги.

– Лучше было бы отправить его в больницу.

– Ты же знаешь, что это невозможно.

– Все, что я могу, это наложить шину. Следовало бы наложить на лодыжку гипс. Почему бы вам не отказаться от всей этой затеи, Леон? Я могу продержать его три-четыре часа в машине, чтобы вы успели уйти, а полиции скажу, что нашел его у дороги. – Отец Ривас даже не потрудился ответить. Доктор Пларр продолжал: – Когда что-нибудь поначалу не удается, всегда происходит одно и то же, это как ошибка в уравнении… Ваша первая ошибка была в том, что вы приняли его за посла, а теперь вышло вот что. Уравнения вам никогда не решить.

– Может, ты и прав, но пока мы не получим приказа от Эль Тигре…

– Так получите его.

– Невозможно. После того как мы объявили о похищении, мы прервали всякую связь. Мы предоставлены сами себе. Таким образом, если нас схватят, мы ничего не сможем рассказать.

– Я должен идти. Мне надо поспать.

– Ты останешься здесь с нами, – сказал отец Ривас.

– Нельзя. Если я уйду от вас днем, меня могут заметить…

– Твой телефон прослушивают, и они уже знают, что ты наш сообщник. Если ты уйдешь, тебя могут арестовать, и твой друг Фортнум останется без врача.

– Мне надо думать и о других больных, Леон.

– Ну, они-то могут найти и других докторов.

– Если вы добьетесь своего… или его убьете… что будет со мной?

Отец Ривас показал рукой на негра по имени Пабло у двери.

– Тебя похитили и держали здесь силой. И это чистая правда. Мы теперь не можем позволить тебе уйти.

– А что, если я просто выйду в эту дверь?

– Я прикажу ему стрелять. Будь благоразумен, Эдуардо. Разве мы можем быть уверены, что ты не направишь сюда полицию?

– Я не гожусь в полицейские осведомители, Леон, хоть вы меня и обманули.

– Не знаю. Человеческая совесть не такая простая вещь. Я верю в твою дружбу. Но почем я знаю, что ты не уговоришь себя вернуться ради твоего пациента? Полиция тебя выследит, и твоя верность клятве Гиппократа обречет нас всех на смерть. А к тому же тут сыграет свою роль и чувство вины, которое, я думаю, ты испытываешь. По слухам, ты спишь с женой Фортнума. Если это правда, твое стремление искупить свою вину перед ним может стоить нам жизни.

– Я больше не христианин, Леон. И не осмысляю жизнь в таких понятиях. У меня нет совести. Я человек простой.

– Никогда не встречал простых людей. Даже в исповедальне, хотя просиживал там целыми часами. Человек не создан простым. Когда я был молодым священником, я пытался разгадать побуждения мужчин или женщин, их искушения и самообман.