Глава 38

Храм Миллионов Лет Рамзеса на западном берегу Фив занимал площадь в пять гектаров. В соответствии с желанием Фараона, пилоны, казалось, поднимались до неба, в тени деревьев находились резервуары с чистой водой, двери были из позолоченной бронзы, настил — из серебряных плит, и статуи, оживленные присутствием ка, стояли в его дворах. Вокруг храма располагались кладовые и библиотека, в центре строения — часовни, посвященные Сети, отцу Рамзеса, Туйе, его матери, и Нефертари, Великой Супруге Фараона.

Повелитель Двух Земель часто бывал в этом магическом месте, принадлежавшем богам, он чтил память дорогих ему людей, навсегда оставшихся в его сердце. Но это путешествие было исключительным.

Меритамон, дочь Рамзеса и Нефертари, должна совершить обряд, который обессмертит правящего Фараона.

Когда Рамзес увидел ее, он снова был поражен ее сходством с матерью. В плотно облегающем платье, с двумя бантами на груди, Меритамон воплощала Сешат, богиню письменности. Ее прекрасное лицо было спокойным и одухотворенным.

Царь обнял ее.

— Как ты чувствуешь себя, моя обожаемая дочь?

— Благодаря тебе я могу предаваться размышлениям в этом храме и исполняю музыку для богов. Каждое мгновение я ощущаю присутствие матери.

— Я прибыл в Фивы по твоей просьбе. Какую тайну ты хочешь мне открыть, ты, единственная царица Египта, признанная храмами?

Меритамон склонилась перед Фараоном:

— Пусть Его Величество соизволит следовать за мной.

Богиня, которую она воплощала, повела Рамзеса в часовню, где его ждал жрец в маске ибиса бога Тота. Под взглядом Рамзеса Тот и Сешат написали пять имен царя на листьях большого дерева, высеченного на камне.

— Так, — сказала Меритамон, — твои анналы составлены миллион раз, и они останутся вечно.

Рамзес ощутил странное волнение. Он был всего лишь человеком, которому судьба уготовила тяжкое бремя власти, но божественная чета напоминала и о другой реальности: он — Фараон, чья душа переходила от царя к царю, начиная с времен первой династии.

Оба совершающих обряд удалились, оставив Рамзеса созерцать дерево миллионов лет, на котором только что было вписано его бессмертие.

Меритамон возвращалась в храм, когда молодая темноволосая пышно разодетая женщина преградила ей дорогу.

— Я — Мат-Гор, — вызывающе заявила она. — Мы никогда не встречались, но мне нужно с вами поговорить.

— Вы супруга моего отца, и нам не о чем с вами говорить.

— Это вы настоящая царица Египта!

— Я только принимаю участие в обряде, моя роль сугубо символическая.

— Иными словами, главная!

— Истолковывайте события на свое усмотрение, Мат-Гор. Для меня никогда не будет другой Великой Супруги Фараона, кроме Нефертари.

— Но она мертва, а я живая! Раз вы отказываетесь царствовать, зачем же мешать мне?

Меритамон улыбнулась:

— У вас слишком богатое воображение. Я живу здесь в уединении и не интересуюсь мирскими делами.

— Но вы присутствуете на государственных обрядах в качестве царицы Египта!

— Такова воля Фараона. Вы ее оспариваете?

— Поговорите с ним, убедите его, что я достойна доверия, ваше влияние решающее.

— Чего же вы хотите на самом деле, Мат-Гор?

— Я имею право царствовать, мой брак мне это позволяет.

— Египет побеждают не силой, но любовью. Если на этой земле вы будете пренебрегать Законом Маат и забывать свои обязанности, вас ждут жестокие разочарования.

— Ваши речи меня не интересуют, Меритамон, я требую вашей помощи. В отличие от вас, я не отказываюсь от мира.

— Вы храбрее, чем я.