— Давай попробуем. — Элизабет поцеловала его.

— Как скажете, хозяйка. — О'Брайен повел ее прочь из этого дома.

— О'Брайен, я же сто раз просила не называть меня так… — Элизабет толкнула его локтем в бок, и они засмеялись.

Эпилог

Двадцать лет спустя.

Лето 1795 года

Завод Лоуренса

Слоя на пустом бочонке из-под пороха, Элизабет потянулась, сорвала с ветки спелый персик и положила в сумку, висевшую через плечо. Мимо пробежала пятнистая собака, заливаясь радостным лаем; неподалеку раздался детский смех.

Годы были милостивы к Элизабет. Когда началась война, которую Элизабет предвидела, они с О'Брайеном приняли сторону колонистов и снабжали порохом армию повстанцев. Как-то раз генерал Вашингтон даже прислал отряд охранять завод на реке Брэндивайн. Теперь, с наступлением независимости, завод приносит стабильную прибыль и успешно конкурирует с французским предприятием, расположенным выше по течению реки. За эти годы на заводе Лоуренса случались взрывы, но не такие сильные, как тот, что унес жизнь первого мужа Элизабет. Со вторым мужем ей порой приходилось несладко. Они ссорились с О'Брайеном ничуть не меньше, чем до примирения, и почти по тем же поводам. С течением времени Элизабет наконец осознала, что человека нельзя изменить. Если любишь, приходится принимать его таким, каков он есть, со всеми достоинствами и недостатками. Их брак с О'Брайеном не был мирным, зато, как любил говорить он сам, Элизабет не грозила опасность соскучиться.

Не в силах дотянуться до очередного плода, Элизабет подвернула юбки и залезла на дерево. В этот момент ее младшая дочь Мэган с криком выбежала из сада, чумазая, как индеец.

— Спаси меня, мама! За мной гонится дикий зверь — папа!

Из кустов доносилось громкое ворчание. Пятилетняя Мэган взвизгнула.

— Тетя Клер просила передать, чтобы ты не опаздывала к ужину, приедет Морган со своим молодым мужем. Патрик прислал письмо из колледжа, — успела прокричать Мэган, прежде чем скрыться. — Не говори папе, куда я побежала!

Среди деревьев показался О'Брайен. Как хорошо, что Бог подарил нам пятерых детей, подумала Элизабет. Ее золовка Клер за эти годы постепенно поправилась и взяла на себя все хлопоты по дому, предоставив Элизабет заниматься заводом. Конечно, Клер осталась женщиной со странностями, но ужасные события, связанные со смертью Джессопа, видимо, полностью изгладились из ее памяти.

О'Брайен приблизился к дереву, из его рта торчали две палочки, изображавшие клыки. В своих потрепанных штанах и простой белой рубашке он больше напоминал слугу, чем хозяина дома, но Элизабет давно уже потеряла надежду приучить его к приличным костюмам.

— Ты не видела, куда побежал мой ужин? — прорычал он. — Маленькая рыжеволосая девочка?

— Прости, зверь, но мне кажется, твой ужин тебя сегодня перехитрил.

— Вот и прекрасно, а то мне так надоели эти клыки! — О'Брайен вынул палочки изо рта. — Что это ты там делаешь? Хочешь упасть и сломать ногу? Разве не ты говорила мне, что для такой работы у нас есть слуги?

В ответ Элизабет запустила в него перезрелым персиком и не промахнулась. О'Брайен схватил ее за ногу.

— Отпусти, ты столкнешь меня с дерева, — засмеялась Элизабет, отбиваясь.

— Прекрати бороться со мной, а то упадешь… — Элизабет снова бросила в О'Брайена персиком и попала ему в плечо.

— Ну вот, теперь мне придется переодеваться к ужину!

— Не думал же ты, что Клер позволит тебе ужинать в таком виде!

О'Брайен зарычал, обнял ее за ноги и снял с дерева, не обращая внимания на то, что она отчаянно колотит его по спине.