Изменить размер шрифта - +
Там указан и адрес, и номера машин, на которых они ездят.

– Спасибо, дружище… – Я был растроган.

Я нашел клочок бумажки, исписанный корявым почерком, внимательно прочитал, и бережно положил его во внутренний карман.

– Ты прости меня за то, что я втянул в тебя в такое дерьмо, – виновато сказал я Мазаю.

– Перестань… Я на этом свете уже и так зажился. Но прежде чем уйти вперед ногами, – он перевел нехороший взгляд на "горилл", начавших подавать признаки жизни, – я немного повеселюсь.

Я невольно поежился; мне бы не хотелось быть на месте этих двух громил… Но сказал совсем другое – совсем не то, что вертелось на языке:

– Я привезу лекарств, чтобы твои раны заживали быстрее.

– Не нужно. Я ухожу отсюда. Мне тут оставаться больше нельзя. А раны… заживут. Мне не впервой.

– И то верно… – Я сунул руку в карман и, достав портмоне, выгреб оттуда всю свою наличность; там было около тысячи баксов. – Возьми… на первое время, – сказал я, протягивая деньги Мазаю.

– Зачем? Много ли мне надо? Как-нибудь перебьюсь.

– Извини, но я настаиваю. Не обижай меня. Это от чистого сердца.

– Тогда спасибо… – Мазай небрежно запихнул доллары в кошель, который был привязан к поясу. – Даст Бог, когда-нибудь свидимся…

– Вот тебе мой адрес и телефоны…

Я вырвал листок из записной книжки, вынул из гнезда миниатюрную ручку и крупным почерком написал несколько строк.

– Звони, а нет, так приходи, – сказал я сердечно.

– Когда обустроюсь… – уж не знаю, где это будет, – обязательно позвоню, – ответил Мазай.

– Что делать с их тачкой? – спросил я. – И там, наверху, лежит жмурик, кореш этих "горилл".

– Я позабочусь обо всем, – коротко ответил Мазай. – Помоги связать их.

Я помог. Бандиты пытались трепыхаться, но слабо – при всем том, несмотря на годы, удар у меня еще был на уровне.

– А теперь уходи, большой парень, – сказал Мазай и крепко пожал мне руку. – Оружие заберешь?

– На кой оно мне?

– Всякое может случиться… Я спрячу стволы в тайник.

– Под трубой?

– Ага.

– Спрячь. Действительно, разве знаешь, где упадешь. Ну, бывай…

С этими словами я вышел из его жилища и спустя минуту очутился возле "джипа". Вокруг крематория царила удивительная тишина, но я заметил в кустах какое-то движение.

Я присмотрелся и увидел как минимум шесть пар собачьих глаз, наблюдавших за мной из зарослей. Из них буквально изливалась первобытная злоба.

Мне стало немного не по себе, и я постарался как можно быстрее удалиться от территории крематория.

Моя машина стояла на месте, только чуть припорошенная инеем – наверное, последним в этом году. Я сел за руль, включил обогрев и выехал на дорогу.

На душе было муторно.

 

Андрей

 

Дрозд припарковал машину в квартале от больницы.

– Дальше положишь, ближе возьмешь, – объяснил он Андрею свою задумку.

Юноша ничего не понял, но на всякий случай согласно кивнул. Они нырнули в проходной двор – чтобы не светиться на улице – и разными закоулками добрались до видневшегося неподалеку здания больницы.

– Сначала пойду я, – сказал Дрозд.

И вынул из кармана несколько удостоверений.

– Конечно, все это "липа"… – Он наугад раскрыл одну книжицу со своей фотографией.

Быстрый переход