– Волкодав! – окликнул его Ерш. – Это… это мой сын. Сын!

– Что-о-о!? – У Волкодава глаза полезли на лоб. – Ты что несешь, дружище? Сын… – Он всмотрелся в лицо Андрея. – А и правда, сходство есть… И брови твои, и овал лица, и разрез глаз… а подбородок? Как же я это сразу не заметил, а, Ерш?

Он обернулся – и смущенно застыл, старательно пряча мгновенно повлажневшие глаза.

Ерш, закрыв лицо, руками, плакал навзрыд. Он присел на корточки и выл, как раненый зверь, кусая губы и руки.

Но это были слезы облегчения, раскаяния и радости – всего понемногу. Ерша покинуло тяжкое бремя, которое он носил в своей душе столько лет, бремя, превратившее его в зверя и надолго замкнувшее уста.

Эпилог

Не могу без волнения вспоминать картину, которую увидел, когда привез Ерша – или Андрея Карасева – в больницу, где лежала его выздоравливающая жена. Он приехал вместе с сыном, который не сводил с него сияющих и одновременно встревоженных глаз – словно боялся, что его отец вот-вот исчезнет или превратится в призрак.

Я не в состоянии описать все перипетии встречи любящих сердец. Для этого нужно быть гением от литературы. А я всего лишь бывший служака, волею случая ставший бизнесменом.

Короче говоря, я потихоньку закрыл за собой дверь палаты, чтобы не мешать людям, и вернулся в свою холостяцкую квартиру.

В тот вечер я напился до чертиков. А как же – я праздновал очередной день рождения. Ведь Ерш спас мне жизнь.

Сколько у меня было дней, похожих на этот… Не счесть. Тот, кто выбирает военную профессию, должен быть всегда готов к таким "именинам".

Но это радостные мгновения. Лучше бы их не испытывать никогда, но коль пришлось – веселись на всю катушку. И благодари Бога.

На следующий день, чтобы не мучиться до обеда, я опохмелился прямо с утра и поехал на работу в такси.

Мне больше не хотелось встречать со знакомым инспектором ГАИ, который так ревностно исполняет свой долг.

Конечно же, на работу я опоздал. Пардон – задержался. Начальство ведь не опаздывает, а задерживается.

Марья встретила меня с несколько испуганным видом и прошептала на ухо:

– В вашем кабинете какой-то высокий чин…

– Не понял… Какой чин? И почему ты впустила его в мой кабинет? Наконец, чем, черт побери, занимается наша охрана!? Я что, зря им бабки плачу!?

– Тиш-ше! – зашипела Марья, прикладывая палец к губам. – Это генерал. Говорит, что он ваш друг.

Удостоверение показал… И охрана его пропустила.

– Генерал… – У меня вдруг появилось нехорошее предчувствие. – Добро, посмотрим на этого золотопогонника…

Я так и знал! Радость и беда всегда ходят под руку. Единство и борьба противоположностей, или как там глаголет марксистская философия.

В кабинете, за моим столом, в моем кресле, сидел мой бывший шеф Кончак. В общем, все вокруг колхозное, все вокруг мое.

– Проходи, садись, – сказал он с таким видом, словно мы только вчера расстались.

– Наше вам… – буркнул я неприязненно. – Явление святого Варфоломея мальчику-подпаску…

– А ты не изменился, – пытливо посмотрел на меня Кончак. – Все такая же балаболка.

– А вот вы стали другим.

– Это каким же?

– Помолодели, – брякнул я быстро, чтобы мой дурацкий язык не сморозил какую-нибудь дерзость.

– Леща кидаешь?

– Так ведь с начальством нужно быть вежливым и предупредительным. А вы теперь, насколько я зная, большая шишка.

Кончак хмыкнул, полез в свой дипломат и достал оттуда миниатюрный приборчик.