Я удивилась, что мой босс не показал ему средний палец, вместо этого он сделал вид, который можно описать только как смущенный, и абсолютно не веселый.

— Я не помню всего дерьма со вчерашнего вечера, — пояснил Декс голосом, который был одновременно и хриплым и скрипучим.

Привлекательный мужчина, который пьет так много, спит с людьми, которые ему не нравятся, и которых он не может потом вспомнить? Абсолютно, замечательно. Мое мнение о нем становилось только лучше.

Было ли несправедливо осуждать его, когда большинство одиноких мужчин поступали так же? Да. Волновала ли меня справедливость? Нет.

Сонни посмотрел на меня, недоверчиво подняв брови.

— Конечно.

— Я, блядь, серьезно, чувак. Бак дал мне попробовать его домашнего самогона, для празднования, и я не помню ни хрена из происходящего после третьей.

Два ботинка остановились рядом со мной, и я подняла вверх свое лицо, осматривая длинные ноги Декса и торс, только чтобы обнаружить, что он смотрел на меня в ответ. Его выражение лица было напряженным.

— Привет.

Я выдохнула «Доброе утречко» в ответ, которое затерялось в ответе Сонни.

— Ты ведь знаешь, что лучше не пить то, что делает Бак. Его дерьмо переплюнет самогон.

Была какая-то неуверенность в голосе брата, так что я не смогла понять, что же его тревожило.

— Забыл поздравить тебя, — сказал Сонни абсолютно не обращая внимания на то, что его друг и я глазели друг на друга. — Я и Риз вчера остались дома, иначе я бы выпил с тобой. Поздравляю, мужик.

Ярко-синие глаза Декса заскользили от моего лица по моим ногам, и, задерживаясь на них так долго, что мне стало неловко от вида своих коротких шорт.

— Спасибо, — ответил он, отводя взгляд от меня к Сонни. — Очень приятно.

— Ну, ты заслужил это, ублюдок, — заметил Сонни.

Когда он стал разговаривать так много? Я не слышала такого количества слов от него за последние три дня.

И о чем они говорили?

Декс пожал плечами, опуская взгляд. Его рот вытянулся в тонкую линию, что-то в его выражении лица говорило мне, что он хочет что-то сказать, но ничего не выходит. Точно так же, как ничего не вышло из его рта прошлой ночью, после того, как на парковке я сказала, что он ранил мои чувства.

Как раз перед тем, как я назвала его принцессой.

Н-е-у-д-о-б-н-о.

Наконец, он посмотрел на Сонни.

— Позволю вернуться, к тому, что вы там двое делали. Увидимся позже в салоне, — сказал он мне, опуская взгляд к моим ногам еще раз, прежде чем пробормотал прощание Сонни, возвращаясь в здание, откуда он вышел ранее.

Когда он отошел настолько, что не мог что-либо услышать, я спросила:

— Что он праздновал? — мне было все равно, клянусь, просто я любопытная.

— Он только что выплатил долг Лютеру, который брал на открытие «Пинз».

Я сосредоточилась на большом, плохом Дексе, отдающем деньги, которые он одолжил для открытия своего тату-салона.

— Ха. — Сколько я себя помню, я пыталась как-то держаться на плаву, оплачивая договор аренды, медицинские счета, телефон и некоторые другие вещи, за которые было необходимо платить, и я не могла себе представить, что должна была отвечать за успешность бизнеса, если я еле-еле сводила концы с концами.

— Между вами двумя всегда такая неловкость? — спросил мой брат.

Проклятье, это было так очевидно?

— Всегда, — я скривилась.— Вероятнее всего, я сделала еще хуже, назвав его принцессой вчера вечером.

Он взорвался смехом, что заставило меня хихикать, от абсурдности того, что я натворила.

— Черт побери, детка.