Служанки оспаривали друг у друга честь подать сестре князя одежды, большинство из которых были привезены из Византии. Анна выбрала тот наряд, который напоминал ей звездное небо Новгорода, когда оно, это небо, переливается в начале лета, прежде чем уступить место белым ночам (времени, когда девушкам трудно не поучаствовать в играх с парнями). В белые ночи многие принимают участие в подобных игрищах, увлеченные (как они говорят) русалками, — несмотря на запрет великого Владимира.

— Хватит, оставь меня, — сказала Анна, отстраняя руки евнуха.

Две девушки, почти еще совсем девочки, завернули княжну в тонкое полотнище и помогли ей сесть на покрытый мехом табурет. Легкими прикосновениями гребней они расчесали густые рыжие волосы. Дочь Ярослава была очень красива в ореоле огненных волос, ниспадавших до земли. Ткань, в которую была обернута княжна, соскользнула, обнажив белое, сильное тело охотницы, с высоко поднятыми грудями. Темно-русые с рыжим оттенком волосы были у нее под мышками и внизу живота. Анна поднялась, встряхнула головой, — и золотые волосы стегнули сидевших на корточках у ее ног девушек по лицу, — они чуть тяжелое зеркало не выронили. Одна из них склонилась к своей подруге и что-то зашептала той на ухо:

— Что ты ей говоришь? — спросила Анна.

Девочка покраснела и опустила голову.

— Отвечай, или я прикажу тебя выпороть!

— О нет, вы не сделаете этого, — сказала подружка. — Просто она недавно говорила мне, будто вы похожи на русалку.

— Но ведь у русалок зеленые волосы. Не хочешь ли ты сказать, что и у меня такие?

— Конечно, нет, княжна, но вы так же красивы, как и русалка.

— Почему ты улыбаешься?

Шептунья пришла на помощь подружке.

— Она хотела сказать… голая вы очень красивая.

Анна и Елена расхохотались.

Вытирая глаза краем платья, кормилица спросила:

— Вы, конечно, видели и русалку?

— Да, и очень испугались. Мы спрятались в камышах у берега и видели ее вместе с Дидко, духом болот. Она играла в прятки с Водяным!

— Вам не стыдно рассказывать сказки! — рассердилась Елена. — Вы же христианки!

— Оставь их в покое и помоги мне одеться, — сказала Анна. — Ты тоже крещеная, но это не мешает тебе почитать наших старых богов.

— Неправда, я просто рассказываю иногда наши старинные предания.

— А можешь ты поклясться Пречистой Девой, что никогда не приносила жертву богу любви? — тихо спросила ее Анна.

Елена пожала плечами.

— Я это делала, только чтобы обеспечить тебе счастье.

Светлые зелено-голубые глаза стали почти черными, улыбавшиеся губы сжались, и красивое лицо Анны побагровело от гнева.

— Не говори мне об этом. Я запрещаю тебе так говорить!

Поняв, что княжна и вправду разгневана, все замолчали. Служанки молча одели ее, стараясь не делать при этом никаких резких движений. Елена постаралась аккуратно вплести ей в косу ленты и жемчуга — подарок королевы Ингигерды. Закончив причесывать Анну, она надела на прекрасную головку высокий кокошник, обычный убор русских княжон.

— Улыбнись, дитятко, тебе не подобает гневаться.

Дрожавшие губы Анны изобразили подобие улыбки, хотя глаза ее были полны слез.

— О Елена!..

— Я понимаю, дитя, я все понимаю… родителям твоим трудно расстаться с тобой, но ты должна повиноваться. Говорят, эта Франция — прекрасная страна, а король Генрих красивый мужчина…

— Но это так далеко отсюда!

— Увы! — вздохнула Елена.