— Самого убийцы! — твердо заявил Банколен.

Мы все вздрогнули от внезапного звука, напоминающего разрыв ткани или дребезжание. Дверь в холл распахнулась, несмотря на возражения офицера полиции, одетого в штатское. В комнату вошел невысокий, довольно пухлый молодой человек с бессмысленно блуждающим взглядом, в сдвинутом на затылок остроконечном бумажном колпаке. В глаза бросались даже незначительные подробности: шляпа была украшена наклеенными звездами и полосками, а на кончике увенчана кисточкой из розовой бумаги. Одежда сидела на нем кособоко, его словно измазанное клеем лицо кривилось в пьяной ухмылке, как это часто случается на свадьбах. Взмахнув дешевой деревянной трещоткой, какие обычно выдаются в качестве призов в ночных клубах, он радостно захихикал, прислушиваясь к ее треску.

— Здесь вечеринка, — пояснил он на английском. — Провожаем новобрачных домой. — Затем нежданный гость предложил всем выпить по этому поводу и, восхищенный пришедшей ему в голову идеей, заинтересованно спросил у переодетого полицейского: — Выпить есть что-нибудь?

— Но, месье, сюда запрещено входить… — по-французски возразил полицейский.

— Ну, залопотал по-лягушачьи… Я не понимаю. Куда я прихожу, там говорят по-английски! Большую выпивку каждому! Щедрость… То есть я говорю, поставь всем выпивку. Есть выпивка, я тебя спрашиваю?

— Месье, говорю вам!..

— Слушай! Хочешь говорить со мной, а я сказал, что не говорю по-вашему! Я сказал это, верно? — Гость склонил голову, словно ожидая ответа, затем более спокойно продолжил: — Верно, говорил. Теперь слушай. Я должен видеть моего друга Рауля. Он женился. Здорово, правда? Разве не здорово, когда парень идет и связывает себя узами во имя…

Он икнул и развел руками, изображая оратора.

Я поспешил к незнакомцу, который изъявлял желание продолжить эту тему, и заговорил с ним на английском:

— Вам лучше уйти, старина. Вы увидите его…

Молодой человек неуверенно повернулся и с радостным оживлением уставился на меня.

— Господи! Дружище! — заорал он, тараща глаза и пихая мне руку для пожатия. — Здесь есть какая-нибудь выпивка?

— Пожалуйста, прошу вас! В этом нет необходимости. Давайте выйдем отсюда.

— Я все время пил, — доверительно сообщил он мне, — но я должен увидеть Рауля. Я говорил, что он женился? Вы знаете Рауля? Пойдем выпьем.

Он вдруг резко плюхнулся на красное плюшевое кресло у двери. На какое-то мгновение его внимание занял шнур от звонка, висящий рядом. Затем парень впал в полубессознательное состояние, по-прежнему погромыхивая трещоткой. Своим контрастом с комнатой, где произошла столь жуткая смерть, эта глупая трещотка и бумажный колпак только усиливали гнетущее состояние.

— Месье! — крикнул полицейский.

— Я вас отшлепаю! — Незнакомец открыл глаза и уставил палец на полицейского с неожиданно осмысленным взглядом. — Обещаю сделать это, если не уберешься! Оставь меня в этом кресле, не трогай… — И он опять расслабился.

— Кто это? — спросил я Банколена.

Сощурив глаза, детектив изучал пьяного.

— Я видел его раньше с Салиньи, — наконец сказал Банколен, пожав плечами. — Кажется, его зовут Голтон или что-то в этом роде. Американец, конечно.

— Хорошо бы его положить…

И снова нас прервали. Мы услышали женские стоны:

— Я не вынесу этого! Я этого не вынесу!

Это был голос мадам Луизы. Ей отвечал другой женский голос, умоляя успокоиться. Дверь в холл открылась, и вошел Эдуар Вотрель.