|
Для этого тебе нужно ехать в Ватикан и исповедоваться перед самим папой. Но вряд ли папа примет исповедь у вероотступника. Так зачем же ты ищешь отпущения грехов у меня, а не у протестантского пастора? – Кроме моей воли, есть воля тех, кто выше меня – и вам, падре, это должно быть известно, как никому другому. – Так ты, значит, пришел в храм Божий не по своей воле, а по воле тех, что выше тебя? Как же ты можешь надеяться на отпущение грехов, если сам не веруешь? – Неисповедимы пути Господни, и у каждого своя дорога в храм… – И дорога из храма тоже у каждого своя. Какую предпочитаешь ты? – Вы не остановитесь перед тем, чтобы осквернить дом Божий пролитой здесь кровью, падре? – Ну, тебя подобная ситуация никогда не останавливала, Колин. Да и меня, признаюсь, тоже. Раз ты не веруешь, не принадлежишь к Римской католической церкви – значит, и в исповеди моей не нуждаешься. Так что давай не будем оскорблять притворством Господа нашего и поговорим как разведчик с разведчиком, пусть и бывшим… Первым выбрался из исповедальни сэр Колин, вторым – святой отец, служащий здесь. Невысокий, одетый в скромную сутану, но живой, подвижный, со смеющимися, обманчивыми серыми глазами и загорелым лицом. Священнику было не меньше шестидесяти лет… Тем временем Найджел привел в боевую готовность свое основное оружие. Обе половинки чемодана лежали на полу, а Найджел, укрывшись за одной из скамеек, целился из североамериканского автомата «Colt Commando» в стоящих у самого входа в церковь троих итальянцев. Из оружия у них были две лупары и североамериканский шестизарядный револьвер. У автомата, там, где обычно на ствольной коробке крепится прицел, имелось какое-то странное приспособление, заканчивающееся ручкой от «дипломата». Такие «дипломаты» использовали спецслужбы и телохранители: с виду обычный атташе-кейс, но стоит только нажать на неприметную кнопку на ручке – обе половинки «дипломата» отлетают в стороны и у тебя в руках оказывается готовый к бою автомат… – Томаззино! – повысил голос святой отец. – Все нормально! Не глупи! Один из итальянцев, здоровяк под два метра, опустил лупару. То, что на него нацелен автомат, его никак не пугало… – Найджел, все нормально. Отбой, – сказал и сэр Колин. Спецназовец опустил автомат, но по-прежнему остался за укрытием… – Все нормально, падре? – спросил по-итальянски Томаззино, его голос был глухим, как будто он говорил в бочку. – Нормально. Пусть Винченцо и Оноффрио уйдут, у них есть дела и без этого. Ты можешь остаться. Двое других итальянцев, статью не слишком уступающие великану Томаззино, пятясь, выбрались из прихода. – Окормляете мафию, падре? – с убийственным британским сарказмом в голосе поинтересовался сэр Колин. – Это не мафия, – спокойно возразил священник, – лучше называть их onorato societe, Общество Чести. Как бы то ни было, Колин, у каждой паствы должен быть свой пастор, и у каждого верующего свой путь к Богу. А они верят. Искренне. И знаешь что, Колин… У них действительно имеется честь. В отличие от нас – чести у нас давно уже нет, хоть мы и считаемся аристократами по крови. Что тебе понадобилось на сей раз? – Меня прислали… передать привет. От сэра Энтони. Совет мудрецов хочет, чтобы вы вернулись и возглавили службу… – опустив голову, произнес сэр Колин. Священник внезапно… расхохотался. Искренне и заразительно, он даже присел на скамью. – Очаровательно… – проговорил он, давясь смехом, – просто очаровательно. Наши мудрецы, на которых, как всегда, довольно простоты, в своем репертуаре. Послать тебя, нынешнего директора, предложить мне, бывшему директору, вновь возглавить службу. |
