– Ну, пожалуйста, Джо, – упорствовал Ральф, – клянусь, у меня нет коварного умысла.

Джонатан оперся о каминную полку, глядя в угасающее пламя, и с сомнением посмотрел на друга.

– Хочешь сказать, у тебя серьезные намерения?

Ральф ненадолго задумался. Он словно увидел самого себя на пороге. Позади – перебранки, флирт и короткие интрижки. А перед ним… Майя, и с ней играть не стоит, это сегодняшним вечером он понял быстро. К собственному изумлению, он ответил на вопрос Джонатана «да», потому что страстно этого желал. Джонатан глубоко вздохнул.

– Хорошо. Но если ты разобьешь ей сердце, я собственноручно переломаю тебе все кости, а потом позабочусь о твоей транспортировке в Тимбукту!

Они брели по улице Святого Эгидия под заснеженными ветвями деревьев, мимо фасадов из типичного для Оксфорда желтовато-серого известняка. Майя и Ральф уверенно шагали по скрипучему, покрытому ледяной коркой снегу, а за ними под руку с Джонатаном семенила Ангелина – ей было нелегко удерживать равновесие в легких полусапожках. Сделав пол-оборота, Майя обвела широким жестом улицу.

– Каждый год в начале сентября здесь проходит ярмарка, длится два дня. Качели и карусели, глотатели огня и шарманщики, акробаты и оркестр. И, конечно, множество палаток, там продаются забавные жестяные игрушки и сладости. В детстве после этой ярмарки мне каждый раз было плохо всю ночь.

Ральф рассмеялся, запрокинув голову.

– Я тоже помню последствия таких ярмарок, даже слишком хорошо!

– Ага, и насколько я тебя знаю, сегодня мало что изменилось, только дело теперь не в сладостях, – отозвался позади Джонатан и дружелюбно засмеялся, когда Ральф с ухмылкой отмахнулся через плечо.

– Гвалт стоит жуткий, и всегда до поздней ночи, – Ангелина сердито фыркнула. – Каждый год поступают все новые жалобы и прошения от соседей, чтобы эту ярмарку наконец отменили. Это все-таки респектабельный район! Но нет, земля-то принадлежит колледжу Сент-Джонс, и арендная плата за ярмарку поступает в его закрома, так что пока попытки не увенчались успехом.

Майя и Ральф с легкими улыбками переглянулись, и Майя откашлялась, войдя в роль профессионального гида.

– Это колледж Сент-Джонс, – пояснила она, указав налево, на зубчатые стены здания с острыми фронтонами и высокими дымовыми трубами. От их дыхания в ледяном воздухе появлялись белые прозрачные облачка. – А вон та тропа за стеной ведет к главному входу в Тринити.

– А в каком колледже преподает ваш отец? – поинтересовался Ральф.

– Баллиол, в конце следующей улицы, на пересечении с Броад-стрит, – ответила Майя и указала прямо. – По дороге в город мы будем проходить мимо. Это старейший из двадцати колледжей университета, основан в одна тысяча двести шестьдесят третьем году.

Судя по всему, Ральф был впечатлен.

– Двадцать колледжей… – повторил он вполголоса и, рассмеявшись, добавил: – Да здесь они, должно быть, на каждом углу!

Майя кивнула.

– Так и есть. Вокруг Бодлеанской библиотеки выстроились один за другим: Магдален, колледж Всех Святых, Экстер-колледж и так далее.

Ральф обернулся к Джонатану, окликнувшему его по имени.

– А вон паб, помнишь, я рассказывал, – Джонатан указал на белый дом по правой стороне улицы, под крышей которого было написано готическими буквами: «Орел и дитя». – У нас в городе несколько таких заведений, но у Томаса Кервуда самое лучшее пиво.