Работа над главным произведением приостанавливается, выходят романы «Кафедральные соборы Рима» и «Упадок». В 1943-м едет в Париж, чтобы, по его собственным словам, осмотреться. За этот поступок его будут попрекать даже много лет спустя. На первых цветных фото: атлетически сложенный, элегантный и жизнерадостный человек. В 1945 году Бонвар переезжает в Нью-Йорк, брак распадается. 1950-й: появляется вторая часть «Под солнцем».

В год рождения Крамера к Бонвару неожиданно приходит мировая слава. Но ни Крамер, сын банковского служащего, ни его родители, ни все те, кто составлял крамеровское окружение в уцелевшем от бомбежек немецком городе, об этом не знали. Никто здесь не заметил и первых интервью Бонвара, оказавшихся вместе с тем последними; в них он жестоко высмеивал беспомощных журналистов. И, конечно же, сообщений прессы о втором браке, вскоре распавшемся, о его поездке на год в Китай и о крупном скандале, который разразился после его отказа от Нобелевской премии. («Я не нуждаюсь ни в творческой, ни в финансовой поддержке тех, кто чествует посредственность».) Крамер впервые прочитал о Бонваре десятилетним школьником; он до сих пор помнил ту газетную заметку, где говорилось о переезде писателя на побережье в Ури. Там же была плохого качества черно-белая фотография просторной виллы, окруженной смазанными пальмами, и каменной террасы, далеко выступающей в темно-серое море.

Поезд затормозил, и в вагон неожиданно ворвалась тень вокзала. Мимо медленно и величаво проплыли закусочная, киоск и синяя вывеска с белой надписью: «Oury-sur-Mer». Крамер захлопнул книгу и положил в портфель. Хватился фотоаппарата. Все в порядке – тот лежал на месте. Он взялся за спинку сиденья, и началась настоящая пытка – вставание.

Было жарко уже в поезде, но на улице оказалось и того хуже. Некоторое время Крамер, чтобы немного привыкнуть, просто стоял. Тихо стоял перед стендом. Знаменитое место, знаменитое по одной-единственной причине. Пожилой носильщик толкал тележку. А вдруг он?… Разумеется, большинство местных знали Бонвара, по меньшей мере видели его. Вот бы спросить! Но Крамер не говорил по-французски. Носильщик скрылся, унеся с собой все сведения.

Крамеру исполнилось пятнадцать, когда он в первый раз прочитал «Под солнцем». Впечатление от книги было ошеломляющим и таким осталось до сих пор. Мир вокруг сразу преобразился. Луга, деревья и небо, а еще машины, улицы и грубые бетонные постройки вдоль обочины – все засветилось новыми красками. Людей, даже самых скучных и бледных, вдруг окутала дымка таинственности. А в избитых словах неожиданно заиграли свет и музыка. В восемнадцать лет Крамер прочитал всего Бонвара. Через год началась учеба в университете, и как раз тогда вышла третья, последняя часть «Под солнцем».

Ее воздействие было грандиозным. Здесь мастерство писателя достигло высшего совершенства. Фразы, казалось, выбивали из языка доселе невиданные молнии и искры света. Для Крамера эти две недели стали настоящим блаженством: дойдя до конца книги, он начинал сначала. Однажды телевизионщики подкараулили Бонвара во время прогулки с актрисой, исполнявшей главную роль в экранизированном «Упадке». Вскоре после этого сыграли свадьбу.

Привокзальную стоянку наводнили шикарные лимузины. В центре возвышался щит с планом города и красной стрелкой: «Vous êtes ici». Наискосок от стрелки – квадрат, покрытый маленькими крестиками. Крамер посмотрел вокруг и попытался сориентироваться по внутреннему компасу (если у него, да и вообще у кого-нибудь, таковой имелся) на тот, что был указан на карте.