«Я решил пройти по жизни с любовью. Ненависть — слишком тяжелое бремя. Мартин Лютер Кинг Младший 1929 — 1968».

Это была последняя запись, которую я видела.

Я вглядываюсь в следующее слово.

«Эмили».

И следующее...

«Эмили».

И далее...

«Эмили».

Я позволяю пальцам касаться слов.

Я ошарашена. Мое имя несколько десятков раз написано на его теле Я прослеживаю его по ребрам и снова встаю перед Никсом. Скольжу пальцами по татуировке...

«Эмили, Эмили, Эмили...»

Все дальше и дальше, вверх по груди, затем спускаясь к его сердцу. Последние два слова:

«Моя Эмили».

Я поднимаю  свои глаза на Никса, который смотрит на меня напряженно. Он затаил дыхание, ожидая моей реакции. И он ее получает.

 Я сразу начинаю рыдать.

— О, Эмили... не плачь, — он пытается успокоить меня.

Его руки обнимают меня, притягивая к груди. Моя щека покоится на вершине моего имени.

Никс целует меня в макушку.

— Тебе нравится?

Я киваю головой и всхлипываю сильнее.

Наконец, он поднимает меня, хватает салфетки из комода и несет меня к кровати. Сидя на краю, он усаживает меня на свои колени и позволяет плакать. Когда я, наконец, измучена, я тихо лежу, любуясь красотой этого человека.

Мой Никс.

Так же как я его Эмили.

Никс оставляет поцелуй на моей макушке.

— Спасибо, что приехала сюда со мной, Эм. Я не уверен, что набрался бы смелости  поговорить с Полом, если бы ты не поехала.

Я откидываюсь на спину, так, что могу видеть его лицо, и отвожу руку, чтобы погладить его по щеке.

— Я рада, что ты попросил.

Никс накрывает мою руку своей и закрывает глаза, наслаждаясь прикосновением. Когда он открывает их, они горят.

— Я хочу заняться с тобой любовью, Эмили. Ты позволишь мне?

О, мой бог. Эти слова я хотела услышать, но не хочу искать смысл в них.

Медленно киваю, держа свой язык за зубами.

Никс впивается в меня своими губами. Рот с готовностью открывается ему и его язык проскальзывает внутрь для неторопливого исследования. Я погружаюсь в это чувство, не желая отпускать его.

Никс вдруг отстраняется.

— Ты заметила, я сказал, что хочу «заняться любовью»?

 Он улыбается мне, и в этот раз его улыбка отличается от всего, что я когда-либо видела на его лице. Она совершенно спокойная... умиротворенная.

— Я заметила.

— Я просто хотел убедиться, что ты слышала. Потому что...  теперь у нас все по-другому.

— Как по-другому? — произношу я шепотом.

— Ну, во-первых, не думай, что мой стиль изменится. Я все также буду вбиваться в тебя так сильно, что тебя будет слышно за пределами этих стен.

Только эта мысль заставляет мои пальцы сжаться.

— Разница сейчас в том… я люблю тебя больше, чем воздух, которым дышу, и я чувствую себя так пусто без тебя в моей жизни. Поэтому независимо от того, как непристойно, жестко или быстро это будет, мы всегда будем заниматься любовью, детка.

Я сажусь и быстро закидываю свою ногу на Никса. Я седлаю его и хватаю его лицо своими руками. Его прекрасные зеленые глаза смотрят в мои с неограниченной любовью и желанием.

— О, Никс. Я так сильно люблю тебя. Больше, чем я когда-либо считала возможным.

Он дарит мне короткий поцелуй, затем отстраняется.

 — Я никогда не чувствовал себя таким потерянным, как эти последние две недели.