— Хорошо. Знакома ли ты с очаровательной тетушкой моего садовника, с некой миссис Джонсон? Это очень ответственная пожилая леди, вдова, которая уже давным-давно вырастила своих детей, но, по-моему, безумно скучает по прежней «работе».

— Нет, к сожалению, мы не знакомы.

— Я собираюсь предложить ей место няни.

Фиби почувствовала, как к горлу подкатывает комок:

— Замечательная новость, Макс. Я очень рада…

— Больше тебе не придется присматривать за мальчиками.

Она была готова расплакаться от разочарования. Все надежды рушились у нее на глазах как карточный домик! Кое-как взяв себя в руки, она смогла выдавить из себя только одно слово:

— Разумеется…

— Это значит, Фиби, что, когда я попрошу тебя остаться, — он вдруг стал совершенно серьезным, — то сделаю это не ради детей, успешного бизнеса или из сострадания к тебе, а ради нашего обоюдного счастья и благополучия! Я хочу, чтобы ты всегда была рядом…

— Не уверена, что правильно тебя поняла, — недоверчиво протянула Фиби. — Что ты хочешь этим сказать?

— Ты нужна мне, — уточнил Макс, наклоняясь ближе, чтобы заглянуть ей прямо в глаза, а заодно и прикоснуться щекой к ее шелковистым волосам.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. И знаешь почему? Потому что я люблю тебя, Фиби Гилберт!

— Любишь меня? — автоматически повторила она, не веря своим ушам. — Но до сегодняшнего дня ты даже не намекал на столь серьезное чувство, которое, по-моему, нельзя долго скрывать…

— Вчера, когда я думал, что тебе угрожает смертельная опасность, на меня снизошло озарение. Мне так много нужно сказать тебе, что, право, не знаю, с чего начать…

— Может, с самого начала? — дрогнувшим голосом предложила Фиби.

— Ну конечно! — хлопнул себя по лбу Макс. — Во-первых, я хочу извиниться за то, как обращался с тобой раньше: пытался навязывать тебе свое мнение и вынуждал поступать только так, как сам считал правильным. Еще ребенком ты удивляла меня своей смелостью и умением держать удар, и, честно говоря, довольно часто я просто не знал, как к тебе подступиться. Да и сегодня, пожалуй, еще не решил эту проблему. Со всей определенностью могу утверждать только одно: отныне моя жизнь без тебя бессмысленна!

Но Фиби едва ли слышала последнее признание Макса, мысленно отправившись в прошлое. Он действительно постоянно придирался к ней, но одно качество неизменно восхищало ее и вызывало чувство белой зависти у брошенной родителями сироты: старший брат обожал непутевую сестренку.

— Я всегда завидовала Кэтрин, — задумчиво протянула она. — Ты души в ней не чаял, помнишь?

— И моя привязанность к ней все время только крепла. Став взрослой, она отвечает мне тем же, а раньше, в буквальном смысле слова, умоляла меня не вмешиваться в ее жизнь.

— Не может быть!

— Представь себе. Наверное, я чересчур ее опекал или, напротив, уделял слишком мало внимания, и она от меня отдалилась. Вот почему я боялся сближаться с сыновьями: не хотел, чтобы они однажды отвергли старика отца. Мне казалось, что они будут только счастливы, если я лишь иногда напомню о себе подарками на день рожденья и Рождество или совместным походом в кино…

— О, Макс! — сочувственно воскликнула Фиби. Теперь ей многое стало понятно.

— А теперь мне совсем не страшно быть отвергнутым. Джейк и Джош — мои дети. Я их очень люблю и буду дарить мальчикам тепло, до тех пор пока оно им необходимо…

— Поверь, Кэтрин всегда ценила твою заботу.