Он приподнял локоть, чтобы она могла на него опереться. Ее удивила каменная твердость его мускулов, которую она ощутила сквозь ткань мундира. Можно было ожидать, что после тяжелого ранения и долгого периода выздоровления он будет значительно слабее. Но нет.

Она привела его в кабинет и закрыла за собой дверь, но не стала звонить компаньонке. Матильда, конечно, рассердится, но ненадолго. Стеклянные двери кабинета выходили на небольшой внутренний дворик, залитый лунным светом. Но сейчас двери были закрыты, потому что до конца июня погода стояла довольно прохладная. ее — Я пришел, чтобы спросить, когда вы будете готовы утром, мэм, — сказал он. И ни слова о том, что он, мол, к ее услугам и тому подобное. Никаких любезных расшаркиваний или восхищенных улыбок. Только запрятанный где-то глубоко внутри тот самый взгляд, который она заметила позавчера на балу.

Когда она взглянула ему в лицо, ей снова показалось, что они уже где-то встречались с ним раньше. Нет, не то, подумала она. Просто он напомнил ей… Нет, ее, наверное, сбили с толку его белокурые волосы, голубые глаза и что-то еще, чему трудно найти определение, потому что на самом деле он был ни чуточки на того не похож. Возможно, между ними теперь и могло бы быть какое-то сходство, если бы тот был жив, если бы не умер, не дожив до своего восемнадцатилетия.

— Только для того, чтобы узнать? — спросила она. — А не потому, что я пригласила вас, не потому, что ко мне на прием все стремятся прийти? Немало британских и португальских офицеров расстроены тем, что не получили приглашений.

Он молча взглянул на нее, никак не отреагировав на сказанное.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, капитан? — спросила она, подходя к столику с напитками.

— Ничего не нужно, — отказался он и, чуть помедлив, добавил: — Благодарю вас.

— Может быть, лимонад? — насмешливо спросила она.

— Нет, благодарю вас, мэм.

Она отошла от столика, не налив ничего и себе.

— В любое удобное для вас время, капитан. Может быть, на рассвете?

— Для вас не будет слишком рано? — спросил он. Она усмехнулась.

— Скорее довольно поздно, потому что я намерена уехать сразу после вечеринки. Если бы я вздумала немного отдохнуть, то и впрямь могло бы оказаться слишком поздно. Выезд на рассвете меня устраивает, капитан.

Он поклонился и как будто был намерен уйти, но не знал, как это сделать, чтобы не показаться неучтивым. Однако она не собиралась отпускать его так быстро.

— Вы знаете много иностранных языков, капитан? — спросила она.

Он удивился.

— Находясь в чужой стране, я люблю общаться с людьми на их родном языке. Откуда вы знаете?

— Я взяла за правило, капитан, — сказала она, — иметь кое-какие сведения о своих слугах… и о своих сопровождающих. Ваше знание языка хинди позволило вам выполнить кое-какую разведывательную работу для британского правительства в Индии, а два года назад вы выполняли такую же работу здесь, когда лорд Веллингтон впервые был в Португалии. Должно быть, у вас была волнующая жизнь.

Он несколько смутился.

— Мое место в 95-м стрелковом полку, мэм. Командовать в бою своими стрелками — вот что для меня называется волнующей жизнью.

— О да, — сказала она, — похоже, в душе вы остались простым солдатом.