Их отношения перешли из области флирта, где она была экспертом, в область страсти, где была его епархия. А у нее в области страсти совсем не было опыта, несмотря на то, что она была замужем. Она заглянула в его голубые глаза, горевшие сейчас страстью, и почувствовала каждым своим нервом, что с ним шутки плохи.

И она испугалась. Испугалась его, потому что их объятия вели к одному завершению. И он, казалось, был намерен довести дело до конца. И еще она испугалась самой себя, потому что ее тело радостно предвкушало все ощущения предстоящего обладания и было готово сдаться.

Она хотела, чтобы новые чувственные отношения стерли бы из ее памяти тошнотные воспоминания о супружеской постели. Она жаждала сдаться. Она закрыла глаза, губки ее раскрылись, ей хотелось знать, что он с ней сделает. Что вообще делает здоровый, страстный мужчина с женщиной, которую желает.

Его губы накрыли ее губы — да так, что она ошеломленно и широко раскрыла глаза. Он провел языком по контуру ее губ, и она почувствовала, как острой ноющей болью что-то откликнулось внизу ее живота, а язык его — горячий и твердый — тем временем глубоко погрузился внутрь ее рта. Она испуганно вдохнула воздух и тем самым втянула его еще глубже.

Несмотря на любопытство и искушение, ей снова стало страшно. Она совсем утратила контроль над ситуацией. Она понимала, что пройдет еще несколько минут, а может быть, и того меньше, как ее уложат на пол, задерут юбки и вторгнутся в ее тело. И контроль над ситуацией окажется в руках мужчины — мужчины, которого она не знала и не понимала. Который для нее был загадкой. С которым ей просто предстояло работать.

Она сжала зубы и крепко укусила его за язык.

Когда он резко отдернул голову, она улыбнулась. Страха как не бывало, дыхание стало ровным, колени перестали дрожать.

— Ну и ну, капитан, — насмешливо промолвила она, — что за экстравагантный способ поцеловать человека на прощание!

— Ах ты, сучка! — прошипел рассвирепевший капитан, отступив от нее на шаг.

Страх снова шевельнулся где-то внутри. Но она удивленно вскинула брови.

— Я ничего не слышала, капитан Блейк. Временная потеря слуха. Так вы решительно не желаете остаться, чтобы выпить портвейна?

— Сучка! — повторил он, не пожелав воспользоваться предложенной ею возможностью придать случившемуся более или менее цивилизованный характер. Прищурив глаза, он в бешенстве смотрел на нее. — Ты нарочно удалила свою компаньонку, не так ли? Ты не собиралась ужинать втроем? Вам нужна не компаньонка, мэм, вам нужен укротитель зверей!

Она улыбнулась.

— Жаль, что глухота у меня была только временной. Но я вас прощаю, капитан. Похоже, вы совершенно неправильно поняли ситуацию. Я благодарна за то, что вы меня сопровождали, и была намерена продемонстрировать вам свою благодарность. Извините, но ничего большего я не имела в виду.

Он щелкнул каблуками, лицо его снова стало суровым и непроницаемым. Лицо солдата, внушающее страх врагу на поле боя.

— Спокойной ночи, мэм, — сказал он. — Если не возражаете, я вернусь на рассвете.

— Я буду готова, капитан, — улыбнулась она. — Спокойной ночи.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и ушел. Будь он джентльменом, он, наверное, извинился бы и за допущенные вольности, и за непростительно вульгарный лексикон.