Он взглянул на заявление и отодвинул его.

— Подписывать пока не буду. Я тебя в бессрочный отпуск отправлю. Считай, что выполняешь особое спецзадание на благо Родины.

— Есть, мон дженераль! — козырнул Костя и встал.

— Вольно! — махнул рукой Геннадий Васильевич. — А теперь ступай, мне с этими чертовыми «утками» разбираться надо.

Константин гнался за Митей по больничному дворику и кричал:

— Я тебе покажу джек-пот! Я тебе засуну кое-куда двести сорок два миллиона!

Наконец он догнал приятеля и повалил его на траву. Митя запросил пощады. Костя тоже упал навзничь и раскинул руки. Он смотрел в светлое ясное небо, по которому плыли маленькие курчавые тучки, похожие на заблудившихся в бесконечной высоте барашков. «Вот и я также заблудился, — думал Костя, — только здесь, на земле… Что теперь делать? Впереди — полная неопределенность, Антошка, Ольга, Рита… Институт, Израиль, Россия, Мамлюков этот. Совесть, честь, деньги, баксы, любовь, жизнь, смерть… Все смешалось, как в том дурацком доме Облонских, и до сих пор никак не размешается!»

— Знаешь, Митя, — произнес он. — Ты мой настоящий друг. Поэтому я тебе открою одну страшную тайну.

— Какую? — спросил тот, доставая тут же блокнотик и карандаш.

— Запиши, запиши, — улыбнулся Костя. — В романе пригодится. Жизнь, Митя, прекрасна и удивительна, потому что в ней есть место подвигам и приключениям. Но даже если бы в ней и не было места ни тому, ни другому, она все равно бы оставалась прекрасней и удивительней смерти.

Он пружинисто поднялся и пошел к воротам.

— Куда ты теперь? — крикнул ему вслед Митя.

— К одному старому приятелю на радиостудию! — отозвался Константин. И добавил: — Надеюсь, он меня еще помнит и на этот раз бить по морде не станет.

Глава четырнадцатая

Стремление в обетованную землю

Бить «по морде» Константина радио-шоу-мен Джойстик, разумеется, не стал; за него это едва не сделали другие — давние и теплые знакомцы экс-санитара в облике зверей и мебели — «хряк», «комод» и «гиена». Они пили пиво возле палатки — напротив больницы, а когда увидели Костю, то крадучись пошли следом.

— Ну, теперь-то, братва, мы его уроем! — прошептал «хряк».

— Замочим как миленького, — радостно потер руки гиенообразный.

— На куски порвем, — мрачно добавил «комод».

Костя шел быстро, посвистывая, по сторонам не глядел. На улице было много прохожих.

— Здесь нельзя, — сказал «хряк». — К метро он пойдет через пустырь. Там и кончим.

— К помойке оттащим и забросаем мусором, никто не найдет, — рационализаторски предложил «гиена».

— Мне бы только до его горла добраться, — булькнул «комод».

До пустыря оставалось еще метров сто. Костя присел на одно колено, чтобы завязать шнурок.