— Ты должна знать: это тот небольшой траулер, на котором мы были. Мы знаем этих людей.

Мэгги широко раскрыла зеленые глаза.

— Траулер Майка Маккейба?

Он кивнул.

— Да.

Внезапно их проблемы отошли на задний план. Мэгги увидела лица экипажа, у которого совсем недавно брала интервью, так же ясно, словно они находились прямо перед ней, даже услышала их голоса, когда они переговаривались за работой. Она вспомнила о том, как ей стало плохо от небольшой качки. Каково же им сейчас, под штормовыми ветрами, лишенным возможности вернуться домой? И она поняла, что рассказать их историю, с хорошим или плохим концом, было гораздо важнее.

Она только надеялась, что реакция Шона относилась к ситуации, в которой оказался экипаж, а не объяснялась его нежеланием слушать, как она ошиблась.

Шон понял выражение ее лица. Он сжал ей руку и спокойным голосом сказал:

— Мы должны заниматься делом. Всему остальному придется подождать. Переведи дух, Мэгги, и сосредоточься. — Он шагнул к ней ближе и кивнул в сторону группы людей. — Потом пойди и поговори с ними, пусть увидят, что тебе не все равно и мы позаботимся о том, чтобы все поняли, через что они проходят. Выслушай их так, как ты умеешь слушать.

Мэгги почувствовала, как ей передается часть его надежной силы. Она выпрямилась, и ее страх временно отступил.

— Я готова. Идем.

Он отпустил ее руку, повернулся и указал на здание.

— Там культурно-спортивный центр, в нем собралось большинство семей.

— Тогда мы туда и пойдем.

Им уже доводилось бывать в деревне, и почти все знали Мэгги в лицо. Людям было легко с ней разговаривать: она была одной из них, подругой, которая каждый вечер в шесть часов на несколько минут посещала их гостиные. Поэтому они разоткровенничались, охотно поведали о том, сколько раз во время шторма они не спали по ночам, молясь, чтобы все лодки вернулись домой. Пересказывали то, что слышали несколько поколений назад, говорили об отцах и дедах, которые не вернулись домой или вернулись без друзей.

Эти рассказы звучали настолько впечатляюще, что Мэгги почувствовала их страх так же ясно, как свой собственный.

Она осталась с Джин Маккейб и ее невестками, даже когда камера перестала работать. Шон тоже посидел с ними, задавая женщинам вопросы о пропавших, чтобы ненадолго отвлечь их от тягостного ожидания. Он улыбался, и его очарование вызывало у них ответные улыбки. Мэгги знала, что такое — чувствовать утешение, которое давала его мягкая сила, оживляться, слыша его смех, и забывать на краткие моменты все невзгоды. Это было непостижимой частью характера Шона, еще одной из многих причин, по которым его любила Мэгги и должна была верить в него.

Некоторое время спустя Шон взглянул на нее, и его глаза утратили свой блеск. А потом он просто встал и исчез. Уже через минуту Мэгги стало не хватать Шона, и она принялась искать его глазами. Может быть, его вид придавал ей уверенности, когда ее окружало столько отчаявшихся людей.

При мысли о том, что ей предстояло ему сказать, у нее начинал болеть затылок. Когда Шон посмотрел на нее без огня в глазах, она опять испугалась, что слишком многое испортила.

Но как Мэгги ни вертелась, сидя в кресле, она по-прежнему его не видела.

Ветер постепенно усиливался. Такой осени не было давно.

Мэгги встала и снова огляделась по сторонам. Где же он? Она окинула взглядом стол, где подавали сладкий чай. Во время кризиса так поступали все ирландцы — пили чай и рассказывали забавные истории, чтобы отпугнуть демонов. Но Шона за столом не оказалось. Как не оказалось и его камеры.

Неужели что-то происходит снаружи?

Нахмурясь, Мэгги сняла куртку со спинки кресла и извинилась. Пожала руку жене Майка, пообещала скоро вернуться, затем распахнула дверь и отправилась на поиски Шона.