Он должен недооценить меня. Но это займет время.

- Правило Четыре, - продолжает Стоунхарт, расшагивая по комнате с руками, находящимися за его спиной.

- Я – занятой человек. У меня не всегда будет время для тебя. Однако у тебя нет обязанностей кроме, как угождать мне. Я жду, что ты всегда будешь готова ко мне.

Он останавливается и изучает мои глаза.

- Ты понимаешь? Время, которое я уделяю тебе, является привилегией. Платье и секс соответственно.

- Я понимаю, - отвечаю я. Одеваться соответственно? Это мне не подходит, у меня есть свой платяной шкаф!

- Хорошо. Я оставлю эти правила за тобой. Подумай о них. Твое сотрудничество будет приводить к большей свободе. Мы обсудим это в следующий раз.

Он направляется к полностью занавешенной стене и касается рукой богатой ткани.

- Диапазон твоего ошейника был расширен, чтобы охватить все комнаты, включая эту. Ты можешь пройти сквозь любые незамкнутые двери, которые найдешь.

- Двери? - спрашиваю я, медленно поднимаясь.- Какие двери?

- Некоторые картины, которые ты видишь, скрывают входы в эту комнату. Ты найдешь ванную. Туалет. Шкаф. Не стесняйся использовать средства. Они в твоем полном распоряжении. - хихикает он. - Они там не для меня.

Мое сердце начинает учащенно биться от мысли о ванной. Собственная ванна. Мог бы даже быть душ!

Это означает, что больше не будет ночных горшков. Больше не будет обтираний. Однако, я боялась мысли о старухе, возвращающейся и моющей меня снова. Это было унизительно.

- Я нанимаю повара на полный рабочий день в свое поместье, - продолжает Стоунхарт. - Через одну дверь ты найдешь небольшую гостиную. Там есть стол и бумага. Ты можешь написать меню и просунуть его под запертую дверь. Твоя еда будет нормирована, чтобы избежать чрезмерного веса. Это не означает, что твой выбор еды будет ограничен. У тебя может быть всё, что ты захочешь. - он поворачивается ко мне и улыбается. - Ты видишь? Я вполне способен к состраданию.

- Спасибо, Мистер Стоун —….

- Джереми, - исправляет он. - Называй меня Джереми.

Я заставляю себя улыбнуться и делаю небольшой реверанс.

- Спасибо, Джереми.

- Пожалуйста, Лилли.

Темные глаза Стоунхарта блестят, когда он говорит мое имя.

- Скажи мне, ты  когда-нибудь задумывалась, что находится за этим длинным занавесом?

- Каждый день, -отвечаю я.

Улыбка появляется на его губах.

- Я покажу тебе.

Стоунхарт отходит и достает свой телефон. Он играет с экраном в течение нескольких секунд, затем я слышу механический треск.

Мои руки инстинктивно касаются моей шеи.

Стоунхарт наблюдает за мной и качает головой.

- Нет, Лилли. Не то. Это.

Внезапно, большой занавес начинает подниматься. Он поднимается все время по широкому пространству стены. Позади него - толстый, покрытый резиной затемненный драп, как огромный киноэкран. Он стоит молча, пока занавес не достигает потолка.

Он медленно поднимается. Как только я вижу, что свет падает на пол, мне хочется кричать.

Позади драпа находится крупная стеклянная стена. Когда затемненный драп поднимается, солнечный свет наполняет комнату.

Когда теплота достигает моей кожи, капельки слез появляются в уголках моих глаз. Я протираю их, сердитая и благодарная одновременно.

Драп достигает верха, и окно от пола до потолка мерцает на свету. За ним открывается потрясающий вид на аллею, заканчивающейся в выступе утеса, прокладывая путь к океану. Стоунхарт подносит свое запястье к маленькому датчику около единственной двери в стеклянной стене. Точно так же, как в лифте, я слышу звуковой сигнал, и дверь открывается. Стоунхарт открывает его, чтобы уехать, затем останавливается на полпути через порог и смотрит на меня.