Местные подметили, что двое главных помощников господина Кекса (или Чокнутого Железного Кекса, как его теперь величали) как будто изменились, повзрослели, что ли, и были уже не юнцами, а сосредоточенными молодыми людьми, служителями таинственного механизма за закрытой дверью. И ни кружкой пива, ни лаской женщины из таверны – никакими взятками нельзя было заставить их раскрыть вожделенные секреты амбара. Они держали себя, как и подобало истинным хозяевам огненных печей.

И конечно, еще были солнечные дни, когда Дик и его помощники рыли длинные траншеи в поле за амбаром и закладывали в них металл, а печи пылали денно и нощно, и люди качали головами и приговаривали: «Сумасшествие». И продолжалось это, кажется, целую вечность, пока однажды вечность не подошла к концу, и не стало больше ни стука, ни лязга, ни искр. Тогда подручные Дика Кекса распахнули двойные амбарные двери, и мир заволокло дымом.

В той части Сто Лата никогда ничего не происходило, и этого хватило, чтобы отовсюду сбежались люди. Большинство подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как им навстречу, сопя и исторгая клубы пара, движется нечто на быстро вращающихся колесах, с ходящими ходуном поршнями, которые то призрачно проступали из-за дымовой завесы, то прятались обратно. А на вершине, словно король огня и дыма на своем троне, восседал сам Дик Кекс с застывшим на лице выражением предельной сосредоточенности. Отчасти успокаивало то, что этакое нечто было подвластно человеку – впрочем, внимательный зритель мог бы задаться встречным вопросом: «Ну и что с того? Ложка тоже подвластна», – и пуститься наутек, когда дымящая машина, приплясывая и работая поршнями, выкатилась из амбара и устремилась вперед по рельсам, проложенным в поле. Зеваки быстро прекращали зевать и бросались врассыпную – разумеется, за исключением мальчишек всех возрастов, которые провожали машину с широко распахнутыми глазами, и каждый на месте давал себе клятву, что однажды тоже будет капитаном такой громадной и опасной штуковины, вот увидите. Князем пара! Повелителем искр! Погонщиком молний!

А дым, вырвавшись наконец на волю, устремлялся прочь от амбара и летел в направлении самого большого города в мире. Сначала медленно, но постепенно набирая скорость.

Чуть позже, несколько раз успешно съездив туда и обратно по короткому участку пути в поле, Дик со своими помощниками уселся за стол.

– Уолли, Дэйв, парни, медь уже на исходе, – сказал он. – Так что пусть ваши матери соберут вам вещички, сготовят бутербродов в дорогу, и седлайте лошадей. Отвезем Железную Ласточку в Анк-Морпорк. Говорят, там происходит все самое интересное.

Да, лорд Витинари, тиран Анк-Морпорка, иногда встречался с леди Марголоттой, правительницей Убервальда. А что такого? Встречался же он и с Алмазным королем троллей близ Кумской долины, и, уж конечно, с гномьим королем-под-горой Рысом Рыссоном в его пещерах под Убервальдом. Все прекрасно понимали, что это и есть политика.

Да, политика. Невидимый клей, не позволяющий миру расколоться на воюющие фрагменты. Прошлое и так видело слишком много войн. И каждому школьнику было известно – во всяком случае, было бы известно, если бы школьники читали не только надписи на пакетах с печеньем, – что в недалеком прошлом чуть не случилась одна очень страшная война, последняя битва в Кумской долине, и в результате гномы и тролли сумели добиться если не мира, то взаимопонимания, из которого с помощью богов мог еще вырасти мир. Произошел обмен рукопожатиями (важные люди важно пожали друг другу руки), и появилась надежда – хрупкая, как мысль.

И впрямь, думал лорд Витинари, подъезжая в трясущейся карете к Убервальду, после знаменитого Кумского мирного соглашения в обществе царил такой оптимистический настрой, что даже гоблинов в кои-то веки согласились признать разумными существами, к которым нужно относиться как к братьям, пускай и к меньшим.