В Берлине возникли разногласия между военным и политическим руководством. Канцлер фон Бетман-Гольвег стоял за прекращение атак пассажирских судов, но адмирал фон Тирпиц утверждал, что это поставит под сомнение законность подводной войны как таковой. Он предлагал временно отозвать подводные лодки от берегов Англии и направить их в Средиземное море. Однако фон Бернсторф сообщил, что такая мера не сумеет успокоить Америку, поэтому кайзер начал склоняться к точке зрения канцлера. Секретные инструкции о запрещении атак пассажирских судов без предупреждения были подтверждены. Фон Тирпиц подал в отставку, которая не была принята. Командующий Флотом Открытого Моря адмирал фон Поль получил приказ о запрете атак пассажирских судов вообще. Фон Поль утверждал, что теперь лодкам придется осматривать все суда перед атакой, что ведет к неприемлемому риску. Он тоже подал в отставку, но и этот рапорт был отклонен кайзером.

В том же самом августе полыхнул еще и пропагандистский скандал. Мюнхенский скульптор Карл Гётц отчеканил около 500 экземпляров памятной медали, увековечившей потопление «Лузитании». Сам по себе поступок, вполне достойный варвара и убийцы, однако он был усугублен допущенной ошибкой. Вместо правильной даты – 7 мая на медали ошибочно было указано 5 мая, что дало англичанам повод обвинить немцев в преднамеренной охоте за лайнером. Более того, тут же британская пресса заявила, что экипаж U-20 был торжественно награжден этой медалью, что окончательно закрепило за немцами славу палачей.

В результате 7 сентября германское правительство отправило в Вашингтон ноту с выражением сожаления по поводу гибели американских граждан, однако отказывалось от возмещения убытков и предлагало передать вопрос на рассмотрение Гаагского трибунала. Одновременно был обнародован рапорт Шнейдера, в котором потопление «Арабика» представлялось актом самообороны. Это лишь подлило масла в огонь, так как американцы справедливо восприняли такой поступок как демонстративную попытку полностью оправдать преступные действия командира лодки.

В конце концов Берлин капитулировал. 5 октября было отправлено предложение начать переговоры о возмещении убытков, одновременно был отдан приказ об отстранении Шнейдера от командования.

И все-таки потери росли, поэтому от британского Адмиралтейства срочно требовалось принять хоть какие-то меры. Увы, если немцы не были готовы к ведению подводной войны, то англичане к противодействию подводным лодкам оказались совершенно не готовы. Вероятно, в головах британских адмиралов просто не помещалась мысль, что подводная лодка способна отойти от собственной гавани более чем на 100 миль, поэтому защищаться от них даже где-то в Ла-Манше никто не собирался. В результате в распоряжении Королевского Флота оказались только средства пассивной защиты, да и те были импровизированной адаптацией уже имевшихся – мины и сети. Но их можно было использовать только в узостях, поэтому в открытом море подводная лодка оставалась практически неуязвимой, ведь нельзя же считать таранный удар действенным средством ПЛО.

Все началось со спешной мобилизации сотен малых судов – яхт, траулеров, дрифтеров, которые должны были патрулировать в районах интенсивного судоходства у западного побережья Англии и в проливах. Но что они могли сделать, кроме как увеличить количество жертв? Ведь даже установка орудий на них требовала времени и, как это ни странно, самих орудий, которых тоже не хватало.

Лишь 2 октября 1914 года началась постановка минных заграждений в Дуврском проливе, чтобы перекрыть лодкам наиболее удобный и короткий путь к «мягкому подбрюшью» Великобритании – Западным Подходам.