— За дело. Что ты делал посреди моего лагеря, притворяясь диким? Шпионил? Что ты хотел узнать?

— Я просто пытался пройти к своим из леса. Надеялся, что получится.

Зингл помолчал, внимательно вглядываясь в лицо Ерёмина. Взгляд его пробирал до костей.

— Ну, предположим, — произнес он. — А кто вас научил колдовству чечухов?

— Чему-чему? — осёкся Сергей. Он никогда прежде не слышал этого слова.

— Как вы сделали, что у меня в закрытом изнутри шатре появился старик? Если научишь, я оставлю твою ферму в покое.

— Такой белый высокий старец? Светящийся изнутри?

— Ну да! — нетерпеливо вскинулся Зингл.

— Так это Савва, — облегчённо выдохнул Ерёмин. — Он охраняет монастырь. А раньше он жил там, где наша ферма. И он пришёл помочь.

— Кто такой Савва?

И тут Сергею пришлось вкратце пересказать Зинглу историю распятого Бога и его церкви, как он услышал её от Пафнутия.

Вождь выглядел задумчивым и невесёлым.

— Обычно мои мысли скачут, как резвые кони, а этот старик словно стреножил их, — признался он. — Я не знаю, можно ли ему верить.

Сергей вспомнил историю военачальника, который послушал Савву и не напал на обитель, а за это старец даровал ему жизнь. Он поведал эту историю Зинглу.

— А что он тебе сказал? — решился спросить Ерёмин.

— Старик говорил со мной так, будто имеет право мне приказывать. И я не мог заставить его замолчать. Он велел мне перестать разорять эти земли, а поворачивать на восток и идти в страну Татарию, — медленно и словно нехотя произнёс вождь. — Он сказал, что Господин Неба и Земли, которому он служит, подарит мне это царство. И будет оно великим и станет расти с каждым годом. И никто не сможет повредить мне — ни человек, ни зверь. И ещё он говорил, что когда родятся дети у детей моих детей, то им поклонятся звезды, и купола падут. И старый мир умрёт, оставив место новому.

— Ты же иззвен, — поразился Сергей. — У иззвенов детей не бывает.

— Я знаю, — криво усмехнулся вождь. — Старик сказал, что в Татарии живёт много племён чечухов. Они будут мне подчиняться. Но он повелел не убивать их, как мы всегда делаем, но брать моим воинам их самок к себе и жить вместе с ними. И тогда у иззвенов родятся дети. Ещё он говорил, что дикие научатся жить в мире, они станут пасти скот и выращивать урожай. Но они навсегда останутся великими воинами. И много чего ещё обещал этот старик. А потом я спросил его, что случится, если я не послушаю его, и останусь у этой фермы, и разорю её, и всех убью, потому что давно мне не доставляли столько беспокойства, и я спросил, что будет, если я и дальше стану грабить ваши земли, и убивать чечухов, и брать в плен иззвенов.

Зингл надолго замолчал, словно забыл, что только что говорил с Сергеем.

— И что Савва? — не выдержал Ерёмин.

Зингл, не мигая и не шевелясь, смотрел ему в глаза. Сейчас его лицо казалось белой неживой маской. Он долго не отвечал, но потом заговорил неожиданно резко и громко.

— Старик сказал, что если я его не послушаю, бехорги, которые давно хотят встать во главе моей армии, но враждуют между собой, они договорятся друг с другом и убьют меня. Но никто из них не сумеет удержать власть. И войско моё распадётся на части, растеряется, исчезнет, растворится в пыли дорог, — лицо Зингла искривилось. — И ещё он добавил, что после эпохи хаоса дважды появлялись великие орды, и Господин Неба и Земли предлагал вождям этих орд тот же договор, что и мне. Но они не послушали его. И кто помнит о них? Даже следа не осталось.