— Вам не следует быть столь беспечным, говоря о духах, называть их имена, — сказала Вэй Сун так тихо, что услышал только Тай. — Мы не все понимаем в этом мире.

И эта последняя фраза больно ударила по нему, отбросила его далеко в прошлое.

Лиса ушла в лес. Они поехали дальше.

До сегодняшнего дня он всего один раз был командиром кавалеристов к северу от Стены, во время войны с кочевниками. Под его началом было пятьдесят солдат, а не всего пять всадников, как сейчас.

Честь быть командиром дуи превышала его заслуги, но Тай был достаточно молод. Он почувствовал, что слава и ранг его отца просто открыли для него двери, дали возможность показать, на что он способен, чего заслуживает, и обрадовался случаю проявить себя.

Ему не хотелось размышлять об этом сейчас, спустя столько лет, но пока он скакал по открытой местности к изменившейся жизни, он неизбежно уносился мыслями к тому времени.

В те дни, среди народа богю, начались перемены в жизни Шэнь Тая. До этого он считал, что знает, каким будет его путь. После — был потрясен и неуверен в себе. И долго плыл по течению.

Тай, как мог, рассказал о том, что тогда произошло и как это закончилось. Сначала своим старшим офицерам, а потом отцу, когда они оба оказались дома. (Но не братьям: один был слишком молод, а другой не был его другом.)

Ему разрешили отказаться от звания и должности и с честью уйти в отставку. Это было необычно. Дальнейший отъезд на гору Каменный Барабан был полезным, может быть, даже необходимым следующим этапом. Впрочем, Тай сомневался, что каньлиньские учителя на горе считали так же, поскольку от них он тоже ушел. Но, по крайней мере, после того, что случилось в северных степях в ту осень, никого не удивило, что молодой человек хочет уделить время поискам духовного руководства, дисциплины, аскетизма.

Тай вспомнил, как его удивило, что его военные начальники поверили в его северную легенду, и еще больше удивил намек на понимание среди них. Понимание не считалось не то что достоинством, но и признаком силы в высших эшелонах армии Катая.

Только позднее Тай понял, что он и его люди, наверное, были не первыми и не единственными, кто столкнулся с пугающей странностью народа богю. Много лет он интересовался другими историями, но никто не называл ему имен и не рассказывал, что случилось.

Его не винили в том, что произошло.

Это его тоже удивило тогда. И до сих пор удивляло. Ранг военного связан с ответственностью и с последствиями оной. Но, по-видимому, официальная точка зрения заключалась в том, что ни один офицер не в состоянии предвидеть или контролировать отдельные столкновения цивилизованных людей с дикостью в землях варваров. Поведение обычных солдат может резко меняться в таких местах.

Катайцы чувствовали свое явное превосходство над людьми за пределами своей страны, презирали их, но одновременно испытывали страх всякий раз, когда покидали дом, пусть даже они это отрицали. Это компенсировало опасное общение.

Долгое время их войска находились среди кочевников, чтобы обеспечить власть тем вождям — каганам, — которых они поддерживали. Если ты оказался к северу от Стены и ее сторожевых башен, ты жил на открытом месте или в уединенных гарнизонных фортах в окружении богю или шуоки, сражаясь рядом или против людей, которые почти не были людьми. Неразумно ожидать от солдат, что они будут вести себя так, словно несут службу дома, на Большом канале, или среди летних рисовых полей, охраняя крестьян от бандитов и тигров.

Влиять на преемственность власти у кочевников богю было важно. Дворец Да-Мин был очень заинтересован в том, кто правит кочевниками, и насколько этот человек готов поддерживать мир вдоль границы и поставлять своих лошадей с густыми гривами в обмен на пустые почетные титулы, рулоны недорогого шелка и обещание поддержки против очередного узурпатора.