— Что? Какую кепку?

— Я спрашиваю, дать ли тебе еще мою кепку?

— Нет, Дим, спасибо, не нужно. Куртка — прелесть!.. Спасибо. Ты теперь ложись спать, а после обеда я позвоню.

— Может, ты позвонишь до обеда и мы вместе сходим куда-нибудь на ленч?

Примерившись, Варвара чмокнула его в колючую плотную щеку.

— Говорю же, ты совсем оторвался от жизни в своей Америке!.. Какой еще ленч! Спи лучше. Дверь никому не открывай. Лидии Владимировне привет. Пока!

— Пока, — пробормотал Димка, так и не понявший, почему они не могут в обед сходить куда-нибудь поесть.

Варвара подождала, пока за ее спиной щелкнет замок, выскочила из тамбура и нажала кнопку вызова.

Как хорошо, что он приехал! Она даже предположить не могла, что встреча с ним окажется такой радостной, как будто он не просто старый друг, давно и безнадежно живущий своей и очень далекой от Варвары жизнью, а родной, любимый, когда-то потерянный и вновь обретенный человек.

Сегодня вечером она будет пить чай дома у его родителей, и они снова станут смотреть фотографии, и он будет рассказывать о своих успехах, и родители будут переглядываться с веселой гордостью, и это будет так хорошо, так правильно, так приятно!..

А джинсы она себе все-таки купит. Никогда у нее не было джинсов, а теперь она их купит! Конечно, в джинсах она будет совсем не так хороша, как Вика Горина, но все-таки попробовать стоит.

Она опоздала на пятнадцать минут — катастрофа! Шеф давно приехал и на Варварино «доброе утро», произнесенное в селектор срывающимся от спешки и скачков по лестнице голосом, не ответил ничего. То есть совсем ничего.

— Варварочка, что это с вами? — спросила Илария Ветлинская, начальник секретариата. В длинных пальцах — на каждом по бриллиантовому кольцу — она держала бумаги. То ли из-за колец, может, из-за жемчужности гладкой кожи, то ли из-за костюма, который просвечивал за бумагами, — дом Шанель, осенний показ в Париже, — казалось, что она держит никакие не бумаги, а букет белых пионов.

…Почему, черт возьми, пионов?! При чем тут пионы?! Права была бабушка Настя — «беда с девкой».

«То есть со мной. Со мной, с Варварой Лаптевой, а вовсе не с Иларией Ветлинской».

В повседневном общении Иларию необходимо было называть Лара, так она всем велела, как только пришла на работу.

— Со мной все в порядке, Лара. — Варвара проворно повесила в шкаф Димкину куртку, забежала за ширмочку, в «хозяйственный отсек», и включила чайник. — Спасибо. Прошу прощения за опоздание, но ко мне из Америки приехал… друг. Неожиданно.

«Вот так. И пусть знает, что у меня тоже может быть „друг“, да еще в Америке».

Илария слегка засмеялась.

— Ну конечно! — обидно сказала она. — Я даже собиралась вам звонить на мобильный, чтобы выяснить, где это вы пропали, а потом вспомнила, что у вас нет мобильного.

— Нет, — согласилась Варвара.

— Очень жаль. Вы уже готовы работать? У меня куча дел, я не могу весь день просидеть на вашем месте.

«Ты доставила мне массу неудобств, — вот что это означало. — Ты опоздала — да, да, на целых пятнадцать, нет, почти шестнадцать минут и заставила меня заниматься твоими делами! Можешь начинать оправдываться. Я твоя начальница и еще подумаю, принять твои оправдания или нет».

Оправдываться Варвара не стала.

Может, потому что сегодня утром к ней приехал из Америки Димка, может, потому что всю дорогу она чувствовала себя необыкновенно стильной в его куртке или потому что знала совершенно точно: Илария торчала в приемной вовсе не для того, чтобы грудью закрыть амбразуру — пустующее секретарское кресло, — а для того, чтобы лишний раз оказаться в непосредственной близости к шефу.