За этим невинным занятием меня и застал телефонный звонок. Я, не отрывая взгляда от экрана, протянула руку и сняла трубку.

— Да!

— Привет! — звонил Жемчужный, и я сразу отметила, что тон его голоса не такой, как всегда. Какой-то неестественный.

— Здравствуй, — я с помощью пульта выключила аппаратуру. — Что случилось? Мы ведь договорились созвониться завтра.

— У меня несчастье, Жень, — глухо ответил он. — Сможешь приехать ко мне?

— Прямо сейчас?

— Да.

— Может, объяснишь хотя бы в двух словах… — начала было я, но он перебил меня:

— Давай не по телефону, Жень. Приезжай и все узнаешь.

— Хорошо, — ответила я и повесила трубку.

Жемчужный заставил меня не на шутку разволноваться. Вряд ли он просто старался выманить меня из дома. На глупую уловку это не было похоже. Да и не тот человек Костя, который мог бы так рискованно шутить.

Я быстро оделась и покинула свою комнату. Тетушка Мила все еще сидела в гостиной.

— Ты опять уходишь? — спросила она, впрочем, без особого интереса.

— Да, есть кое-какие важные дела, — ответила я, прямым ходом направляясь в прихожую.

Уже обувшись и открыв входную дверь, я добавила громко, чтобы тетушка услышала:

— Ночевать могу не прийти. Не волнуйся.

Я вышла из подъезда. На улице уже стемнело. Ночь в это время года рано вступает в свои права. Я искренне порадовалась, что поленилась сегодня поставить в гараж «Фольксваген». Сейчас это пришлось как нельзя кстати.

До Костиного дома я добралась за двадцать минут. Могла бы, конечно, и быстрее, но, как назло, началась поземка и помешали пробки на дорогах.

Скорее всего, Жемчужный видел из окна, как я подъехала, потому что входная дверь уже была открыта, а сам он дожидался меня в прихожей. Он сидел на низеньком табурете у трюмо и курил. Одет он был в джинсы и застегнутую под горло куртку. Рядом с ним на полу стояла набитая до отказа спортивная сумка.

— Что с тобой, Костя? — подскочила я к нему и присела на корточки.

Он поднял на меня глаза.

— Убили моего брата. Мне позвонила мать. Прямо в театр позвонила. Во время спектакля. Ты представить себе не можешь, каких трудов мне стоило доиграть до конца. Гоша всегда был непутевым по жизни. Знаешь, мне нередко приходилось…

— Постой, — прервала его я, — не загоняйся, Костя. Давай все по порядку. Я ведь, если честно, и представления не имела, что у тебя есть брат. Родной, что ли?

— Родной, — кивнул он. — Старший. На два года старше меня. Только теперь не есть, а был.

— Как это случилось?

— Не знаю. Я пока еще ничего не знаю. Мать позвонила и сказала только, что Гошка погиб. Убили его. И больше ничего не сказала.

— Откуда она звонила?

— Из Воронежа. Я ведь тебе говорил, что я воронежский.

— Говорил, — подтвердила я. — Так брат твой жил там?

— Да. С матерью. Слушай, — он взглянул на часы. — Давай в дороге обо всем поговорим.

— В какой дороге? — опешила я.

— В двадцать минут десятого от автовокзала отходит автобус до Воронежа. Я на него уже и билеты взял. И вещи тоже собрал, — он кивнул на спортивную сумку. — Надо ехать туда.

— Обоим? — уточнила я.

— Ну, да. Ты против? У тебя же сейчас никакой работы нет, и я подумал, что ты поможешь мне.

— Да-да, я понимаю, тебе сейчас нельзя оставаться одному, — но я уже начинала догадываться, к чему идет наш с Жемчужным разговор.