Из кабинета донеслись звуки ударов, приглушенные стоны.

«Началось! — тоскливо подумала Галя. — Бедный дядька! Господи, куда я попала?!»

Мастер кое-как поднялся на ноги. В глазах у него мутилось. Из разбитого носа обильно струилась кровь.

— Так кто я?! — повторил Шабанов и вдруг рявкнул: — Отвечай, падла!

— Простите! — выдавил из себя работяга.

— Ладно, хрен с тобой! — смилостивился бизнесмен. — Чеши отсюда и впредь выбирай выражения! Деньги выдадим в течение месяца. Да, кстати, передай остальным — кто рыпнется, сразу получит по мозгам! Правда, Сережа?!

— Угу, — буркнул телохранитель, с удовольствием прихлебывая дорогой ликер.

— Хороший ты парень, Сережа, — сказал Николай Васильевич, когда мастер вышел. — Ценю! Хочешь бабу?

— С удовольствием!

— Галя, иди сюда, — сказал Шабанов в селектор и, когда девушка вошла, распорядился: — Сделаешь, что он скажет. Не вздумай артачиться. Потом закроешь офис, а я поехал домой. Пока, Сережа, будешь нужен — позвоню. Ликер допивай, все равно распечатали.

Сально усмехнувшись, Николай Васильевич удалился.

— Раздевайся, — без лишних церемоний скомандовал Соловьев. — Начнем с минета, — добавил он, расстегивая ширинку.

ГЛАВА 2

Сергей проснулся в восемь утра и поспешно нащупал в изголовье припасенную с вечера банку немецкого пива. Сквозь незанавешенное окно в комнату проникали яркие лучи солнца. На соседнем диване надрывно храпел Юра. Вчера, вдоволь побаловавшись с секретаршей Шабанова, Сергей накупил в ближайшей коммерческой палатке импортного пойла, и, когда вернулся домой, прерванная пьянка приняла широкий размах — коньяк, шампанское, ликер, виски… Короче, получилась гремучая смесь.

«Не поможет, твою мать! Нужно чего покрепче!» — подумал Соловьев, проглотив залпом пиво.

— Эй, Юрка, — окликнул он приятеля.

Тот заворочался, недовольно выругался и с трудом разлепил заплывшие глаза.

— Чего разорался?! Не спится?!

— У нас коньяк остался? — не отвечая на вопрос, поинтересовался Сергей.

— Вроде нет, кажется, весь вылакали!

— Проклятье! — раздосадованный Сергей с размаху треснул ребром кулака в стену. — Башка раскалывается — мочи нет!

Окончательно проснувшись и ощутив все «прелести» похмельного синдрома, Юра болезненно застонал.

— Та же беда, — сознался он. — Пойдем за лекарством!

На улице было по-утреннему прохладно. Проносились, шурша шинами по асфальту, легковые автомобили, кряхтя, ползли переполненные автобусы. За поворотом притаились в засаде ранние гаишники, бдительно высматривающие нарушителей и потирающие руки в предвкушении мзды.

Палатка находилась в трехстах метрах от дома, в котором жил Соловьев. Она торговала круглосуточно, предлагала широкий ассортимент спиртного (от дешевой сивухи до дорогого коньяка). И от покупателей не было отбою. Вымотавшийся за ночь продавец, то и дело протирая усталые, покрасневшие глаза, с нетерпением дожидался сменщика. Тот почему-то запаздывал. Продавец нервничал. «Проклятье! — раздраженно думал он. — Собачья работа!»

Платили здесь немного, около четырехсот тысяч в месяц (сутки на работе, сутки дома).