– Поверьте, я очень вам сочувствую, Андрей Ерофеевич, но искать собак мне, честно говоря, не приходилось. И мне пора. Извините.

Я встала.

– Да, да… Я понимаю, вы заняты очень важным делом: поиском женщин…

Директор опустил голову и углубился в чтение какого-то документа, лежащего перед ним на столе. Я тихо вышла в приемную.

Путь мой лежал в тот корпус, над высокой железной дверью которого красовалась вывеска «Цех легкого женского платья». Тот, где работали две из пропавших женщин – Королькова и Овчаренко, и где мастером числилась та самая Лукошкина Анна Ивановна, у которой, по словам Мельникова, бегали глаза. У первой же встречной девушки в косынке, под которую она тщательно убрала волосы, я спросила, можно ли поговорить с ней.

– А вы кто? – уточнила бдительная швея.

Пришлось объяснить, кто я и зачем пришла на фабрику.

– Поговорить-то можно, – сморщила она курносый веснушчатый носик и посмотрела на часы, – только не сейчас. Я в туалет выскочила ненадолго и парню позвонить. Но у меня это… обед через полчаса, тогда в столовке и поговорим. Лады?

– Лады, – кивнула я, – только скажите, как вас зовут?

– Люба.

Девчонка убежала, а я пошла по широкому коридору, рассматривая большие рулоны ткани, наваленные горой на невысоком деревянном помосте. Они были пестрые и однотонные – будущие платья и блузки. Я подошла к двери цеха и, приоткрыв, заглянула внутрь. Здесь находилось несколько десятков швейных машин, за которыми сидели женщины. Работающая техника издавала невыносимый, как мне показалось, шум. Ближайшая ко мне женщина подняла глаза и посмотрела на меня, но тут же опустила их на цветастое изделие, которое быстро выползало у нее из-под иглы. И как в такой обстановке разговаривать с людьми? Может, действительно, дождаться перерыва на обед и поговорить в столовой? Все-таки там тишина и более располагающая атмосфера.

– Это чего это вы тут высматриваете, а?! – Грозный голос заставил меня вздрогнуть и обернуться.

Передо мной стояла, уперев руки в бока, полная дама лет сорока. Первое, что сразу бросалось в глаза, – ее несуразная фигура: большая грудь, плечи и полные руки при довольно узких бедрах и тонких ногах. Она была похожа на перевернутую грушу: вверху у нее все было большое и полное, книзу все это сужалось и заканчивалось тонкой «плодоножкой». Ну то есть тонкими щиколотками ног. Дама с нескрываемым подозрением смотрела на меня. Пришлось объяснить, кто я и зачем сюда пожаловала.

– А вы у директора разрешения спросили? – женщина смотрела на меня все еще подозрительно.

– Разумеется! Именно он и посоветовал мне посетить этот цех, – не моргнув глазом соврала я.

– А-а… Ну тогда ладно, идите… – с некоторым разочарованием в голосе сказала дама.

– Простите, а вы кто? – в свою очередь, поинтересовалась я.

– Мастер я, Лукошкина, – недовольно выдала дамочка, и вдруг я заметила, как ее глазки забегали. Туда-сюда, быстро так…

– Анна Ивановна! – обрадовалась я.

– Ну, Анна Ивановна, и что?! Я уже тридцать пять лет Анна Ивановна!

Странно, подумала я, а Мельников, помнится, сказал, что ей тридцать девять.

– Так мне именно с вами необходимо поговорить, Анна Ивановна.

– О чем? Извините, э-э… как вас там? Мне некогда, работать надо. Меня вон… ждут, – кивнула она куда-то в пространство и быстро зашагала по коридору.