Потом, правда, обоим драчунам пришлось срочно ретироваться, чтобы не попасть в лапы городской стражи — вольный город Любек, некоронованная столица богатого Ганзейского союза, очень не любил шума. Большие деньги предпочитают тишину и чинность.

— Давно, — согласил Карстен Роде. — Только я почему-то совсем не испытываю радости от нашей встречи.

Каперы, уже потерявшие боевой азарт и злость, весело загоготали. Нервное напряжение смертельной схватки спало, и теперь их мог рассмешить любой пустяк. Засмеялся и Ендрих Асмус.

— Капризы фортуны, любезный мой Голштинец, ничего не поделаешь. Но я правда рад нашей встрече. То количество талеров, что мне отсыплет король за такого знатного головореза, как ты, перевешивает все обиды. Лейтенант! Всех датчан, оставшихся в живых, бросить в трюм. Потом разберемся кого куда. А этих двоих, — поляк указал на Карстена Роде и боцмана, — связать и под особую охрану. Смотреть за ними в оба!

— Жаль... — бросил Карстен Роде.

— Ты о чем? — собравшийся уходить Ендрих Асмус обернулся.

— Жаль, что я так и не добрался до тебя.

Капер коротко хохотнул и ответил:

— Теперь тебе будет о чем размышлять и сожалеть в каземате перед тем, как задергаешься на виселице.

Карстен Роде лишь остро прищурился в ответ. В этот момент он решал немаловажную проблему — бросить небольшой, хорошо сбалансированный нож, спрятанный под одеждой, в Ендриха Асмуса или повременить с отмщением? Пока Голштинец колебался, капитана каперов закрыли спины его матросов, и благоприятный момент был упущен. Карстен Роде выругался сквозь зубы и подумал: «Дьявол! Если уж не везет, так до самого гроба».

Спустя пару часов в точке, где сошлись две небольшие флотилии, — капитана Карстена Роде и польского капера Ендриха Асмуса — ничто не напоминало о недавнем сражении.Свинцово-серая балтийская волна унесла обломки бушприта и прочие мелочи в неизвестном направлении. Туда же последовали и каперы. По крайней мере Голштинец так и не смог определить курс флагманского когга, хотя и его, и боцмана, как особо ценных персон, заперли в тесной каюте с крохотным иллюминатором, через который мог пролезть разве что корабельный кот. Похоже, помещение предназначалось для весьма желанного пиратами приза — девиц, потому что воздух в нем густо пах парфюмом, а на низком дощатом топчане лежала небрежно скомканная кружевная накидка. О судьбе ее хозяйки легко было догадаться...

Наступила ночь. Клаус Тоде уже сладко похрапывал, когда Карстен Роде сильным толчком в плечо разбудил его. Боцман мог спать в любом положении и состоянии. Его совсем не смущало, что по наказу предусмотрительного Ендриха Асмуса их спеленали веревками как младенцев и теперь они напоминали гусеничные коконы. А вот тщательно обыскать пленников не удосужились — все были в радостном предвкушении оценки пиратской добычи (от этого зависели их премиальные) и попойки, предстоящей после столь удачной баталии. Карстен Роде едва дождался, пока закончится пьяный кутеж на борту когга и каперы расползутся по койкам.

— А, что?! — подхватился боцман.

— Тише! — прошипел капитан. — Слушай меня внимательно. У меня под одеждой спрятан нож. Я сейчас повернусь на бок, а ты достань его.

— Как? У меня ведь руки связаны и к телу примотаны.

— Да хоть зубами! — рассердился капитан.

— Понял...

Боцман провозился добрых полчаса, пока нож наконец не очутился в его по-волчьи крепких и крупных зубах.

— Режь мои веревки, — облегченно вздохнул Карстен Роде.

— М-м... — невразумительно промычал боцман и принялся пилить узлы на теле капитана.

Процесс получился долгим, но в конце концов Клаус Тоде, хоть и сильно поранил губы, все же с делом справился.