– Папа, ну я не знаю, – рассмеялся Истомин-младший. – Наверное. Ты вспомни, как мы блеснули на последних учениях перед представителями штаба флота. Наверняка потащат на какие-нибудь генштабовские учения. Так уже бывало.

Отец какое-то время смотрел на сына суровым взглядом, потом смягчился. Он потрепал Андрея по крутой шее и пошел на кухню заваривать чай.

– Ты никак не поймешь, что я не о тебе беспокоюсь, Андрей, – громко сказал он оттуда. – Ты взрослый мальчик, ты офицер, у тебя большой опыт, хорошая подготовка. Ты сможешь многое преодолеть и выполнить задачу.

– А что же тебя беспокоит, папа? – не понял Истомин-младший и вышел на кухню, подперев плечом дверной косяк.

– Ты до сих пор не женат, Андрей, и ничего не говоришь о своих планах на этот счет. Если тебя на любовном фронте преследуют сплошные неудачи, это может тебя беспокоить, мешать твоей службе…

– Стоп, стоп, стоп! – запротестовал Андрей, подошел к отцу, взял его за плечи и ткнулся лбом ему в затылок. – Папа, ты все еще считаешь меня ребенком. Тогда слушай доклад! Девушки у меня на настоящий момент нет, и вздыхать мне не о ком. Так что никакой помехи для службы не имеется. А если тебя волнует, что по дому не ползают в большом количестве внуки и внучки, то… Я просто не встретил еще той, от которой мне хотелось бы детей.

– Что, совсем? – повернулся к сыну отец. – А Лариса? Она создает впечатление самостоятельной и умной девушки.

– То-то и оно, – развел руками Андрей. – Слишком умная, настолько умная, что спланировала нашу совместную жизнь на много лет вперед и за меня, и за себя. Причем не получив даже предложения руки и сердца.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Она замучила бы и меня, и тебя своим мнением, что я достаточно послужил и теперь должен бросить флот. И примеры были бы приведены по поводу того, что многие ее знакомые занялись бизнесом и у них отлично пошло дело. Понимаешь, в ее кругу военная служба не в почете. У них престижны занятие бизнесом и жизнь в свое удовольствие. А я так жить не хочу, не умею и не желаю!

– Ну-ну, не шуми. Может, ты ее не так понял?

– А как еще понять женщину, которую в первую очередь волнует чувство собственного достоинства и мнение окружающих ее людей. Заметь, не мнение мужа, а мнение окружающих. Чуждый мне этот круг людей, папа, очень чуждый. Я офицер Российского флота, сын офицера и внук и… так далее.

Истомин-старший повернулся и посмотрел на сына. Ему понравилось, как он произнес эти слова. Раньше он такого за Андреем не замечал и такого от него не слышал. Исчезла эта так раздражавшая отца бравада и легкомысленность. Исчезла бесшабашность, легковесность суждений и поступков. И лицо Андрея после той прошлогодней командировки стало иным. Повзрослевшим? Возможно. Во всяком случае, в парне стало больше силы, ответственности. Не за себя, не за свои поступки, а за большее. За то, чему служит российский офицер.

– Да, – тихо сказал Владимир Иванович, – ты вырос, сынок, повзрослел.

– Может быть, – так же тихо ответил Андрей, задумчиво глядя в окно на вечернюю улицу. – Может быть. Кстати, ты завтра со мной в школу пойдешь?

«Последний звонок» Андрей помнил хорошо. Он старательно скрывал грусть о том, что школа окончена, и тогда, и в последующие годы. Скрывал даже от Сашки Ветрова – своего лучшего и верного дружка, от которого у Андрея никогда не было тайн.

Почему он скрывал это от Сашки? Да потому что у них принято было с самого сопливого детства играть в «крутых» парней, которые от боли не плачут, от опасности не бегут, от смазливых девчонок не раскисают.