|
По крайней мере, я сдержу, раз мистеру Бингэму слегка неможется. Однако и вынужден оставить вас тут в вашем нынешнем состоянии глубокой благодарности. Впрочем, боюсь, завтра ваша благодарность несколько ослабнет, а послезавтра и вовсе пойдет на спад — такая своего рода убывающая доходность. Возможно, вы захотите обдумать собственную глупость. Ах, если бы вы отдали девочку нам вчера… — Шедвелл печально покачал головой. — Но вы этого не сделали. Я пригляжу за Кларой, можете быть уверены, мэм. Я отдам ее своему нанимателю, и он решит ее судьбу. Как ни грустно мне это говорить, но я не могу дать вам никаких гарантий касательно ее будущего. Все будет зависеть от ее уступчивости. Прощайте, мэм.
Матушка Ласвелл изо всех сил старалась сохранить рассудок, размочаливая зубами ткань платка и глядя, как Шедвелл ведет Клару по тропе в сторону фермы, мягко направляя ее, словно заботясь о благополучии девочки. Та уже почти успокоилась. Хорошо, подумала Матушка Ласвелл. Клара отлично соображает. И для таких, как Шедвелл, она остается загадкой, а это дает крохотную надежду на благоприятное завершение этой истории, которая ни в коем случае не подошла к концу — по крайней мере до тех пор, пока в Матушке Ласвелл теплится жизнь. Однако время шло, и эта мысль начинала казаться женщине горькой насмешкой. Тонкий жгут хлопковой ткани, никак не желая поддаваться, крутился на сухих зубах. Еще долго после того, как две фигуры исчезли из поля зрения и слуха Матушки, она старалась смочить его слюной и перемолоть…
XII МИСС БРАКЕН
Поезд, окутанный облаками клубящегося пара, вполз на станцию Кэннон-стрит, истошно скрипя пневматическими тормозами. Элис глядела в окно на толпы людей, снующих туда-сюда с праздничным, как ей казалось, видом, смутно подозревая, что таковыми их делало ее собственное приподнятое настроение. Впервые Элис ступила на Кэннон-стрит юной девицей, с трепетным недоверием глядевшей на гигантскую арку из стекла и стали — крышу станции почти в семьсот футов длиной, — и от громадности пространства у нее перехватило дыхание. В те времена она сопровождала свою тетю Агату Уолтон на заседание Королевского общества, где та намеревалась сделать доклад об особенностях чешуи лососей, что с успехом и проделала. В поезде Элис оказалась тогда рядом с молодым человеком, чьи угловатые манеры были по-своему притягательны. Он увлекался естественными науками и являлся, как выяснилось, студентом Ричарда Оуэна — знаменитого натуралиста, приятеля тети Агаты. Звали молодого человека Лэнгдон Сент-Ив… Элис вспомнила вопрос, который муж задал ей сегодня: романтик ли он? Тут как посмотреть. Скажем, ухаживание в представлении Лэнгдона состояло в том, чтобы время от времени сопровождать Элис на лекции. Да, еще однажды, под присмотром тети Агаты, в Кент-Даунс, они вдвоем извлекали из песчаника древние раковины. Шло время. Элис, чувствуя себя просто случайной знакомой, загрустила. Однако, прислушиваясь к совету тети Агаты, продолжала поощрять Сент-Ива в его естественнонаучных устремлениях. Вскоре Сент-Ив уехал в Эдинбургский университет. Они писали друг другу от случая к случаю, а когда тяга к странствиям увлекала Лэнгдона в глухие уголки планеты, что происходило довольно часто, он напрочь исчезал из жизни Элис. Спустя какое-то время она обнаружила, что за нею ухаживает человек по имени Бенсон Уинн, унаследовавший поместье и доход в Эбби-Вуд. Уинн был приятно весел и красив, с завидным тенором — участник не менее трех хоров. Элис уже исполнилось двадцать четыре года — груза лет она не чувствовала, но и желания оставаться одной, как ее тетя Агата, которая была совершенно и счастливо самодостаточна, не испытывала. Однако как-то раз в послеобеденное время Сент-Ив, нагруженный сетями и большими банками для образцов, возвращаясь то ли из Эдинбурга, то ли из очередного путешествия, без предупреждения постучался в двери ее дома в Пламстеде. |
