– Ага. В голову. Причем во всю. Что вы там сделали с девочкой?

Денисов принялся лихорадочно осматривать голову Саши. И тут девушка выдала такую руладу мощнейшего храпа, что Пистолетец едва не разжал руки.

– Неси ее сюда! – подошла к стене и открыла потайную дверь Святая. – Положи на кровать и срочно назад. Надеюсь, ты-то хоть не беременный и расскажешь мне что-то менее похожее на сказку?

Пока Денисов занимался Сашей, предводительница храмовников решила наконец уделить внимание приведшим его мужчинам.

– Что там? – бросила она на них пронзительный взгляд.

– Тихо, – ответил один.

– Всё под контролем, – добавил второй.

– Сколько там еще наших?

– Трое. Носов, Кусиманский и…

– Я не спрашивала, кто там. Я спросила сколько.

– Так вот же – трое.

– Надеюсь, не пляшут там джигу?

– Чего?.. – переглянулись храмовники.

– Тихо сидят? Не спугнут тех, кто может прийти?

– Что вы! Затихарились как мышки.

– Ладно, – негромко, будто самой себе, проговорила Святая. – Значит, Глебу ничто не угрожает; с одним мутантом, в случае чего, они справятся, можно не спешить… – Она вновь подняла глаза на храмовников: – Выйдите и ждите дальнейших указаний.

Когда мужчины покинули кабинет, Святая кивнула закончившему с Сашей Денисову:

– Рассказывай.

Но Пистолетец ничего рассказать не успел. Вновь появился охранник и доложил:

– Дед Мороз просит вашей аудиенции.

– А вот и Славик… – хмыкнула предводительница храмовников. – Впрочем, этот как раз кстати, – и сказала охраннику: – Пусть войдет.

Едва растерянный, смущенный, с бегающими глазками Дед Мороз в закрывающей уродливую лысину красной шапкеступил на порог, Святая ринулась к нему с видом разъяренной тигрицы.

– Явился?! Спешишь получить объявление войны?!

– Войны?.. – заморгал Дед Мороз. – Зачем войны?

– Чтобы подергать за твою козлиную бороду и вырвать ее раз и навсегда. Вместе со всеми твоими уродами!

– Зачем так-то… Уродство – не вина, это лишь…

– Не вина?! – подскочила Святая еще ближе к Деду и вытянула руки, словно и впрямь собралась вцепиться в бороду. – И срывать мои планы – не вина? А убивать и калечить моих людей – тоже не вина? Может, по-твоему, это доблесть и благо? Ты ко мне, часом, не за наградой явился?

– Не за наградой, – склонил голову Дед Мороз. – Я как раз повиниться пришел.

– Боже мой, какое благородство! – заломила руки храмовница. – Он пришел повиниться! Я сейчас не выдержу и запла́чу.

– Да, повиниться, – поднял глаза Дед. – Каюсь, грешен. Прости. Только ведь не по умыслу вышло-то так! Откуда мне было знать, что ты тоже к Доктору этому сунешься? А людей твоих мои бойцы не убивали. Им четкий приказ был: храмовников не трогать ни при каких обстоятельствах. И мне доложили, что с твоей стороны от наших рук убитых не было. Может, кого зацепили, обороняясь, – ну, тут уж как получилось… Только греха на моих парнях нет.

– Так я ошиблась с именем, значит, – виноватым голосом сказала предводительница храмовников.

– С каким именем? Не понял… – Дед Мороз был откровенно сбит с толку.

– Ну, как же? Выходит, неправильно я себе имя выбрала. Святые-то вы, а не я… – Она зарычала вдруг, потрясая кулаками: – Ты даже не представляешь, старый дурак, какую ты мне свинью подложил! Я, как узнала, тебя ведь и правда убить хотела! И сейчас хочу, только нужен ты мне еще.