Объяснения пришлось отложить, потому что Демьян в самом деле начал приходить в себя. Все резко зашевелились — получить упыря в кровавом бешенстве, даже такого половинчатого, никому не хотелось. Упыря распяли на столе, привязав руки. Как раз прибыл доктор берендеев, который, осмотрев раненого вынес вердикт, что оторванную часть лучше всё-таки пришить.

— Восстановление естественным путём затянется на годы, — пояснил врач, — тем более, что он и так в последнее время получал много ран, как я вижу, ресурсы организма и без того истощены. Гораздо быстрее будет прирастить обратно оторванную часть. Жаль, конечно, что он именно разорван, а не разрезан, но что поделать? Будем работать с тем, что есть. Князь, вам придётся пожертвовать своей крови — это значительно ускорит восстановление.

Валерка остался понаблюдать за операцией, о чём быстро пожалел. Во-первых — зрелище крайне неаппетитное, тем более Демьян в процессе очнулся, всё ещё безумный. Пришлось доктору опять бить его по голове, что не добавляло радости. Как апофеоз прямо во время процедуры у Валерки проснулся жуткий, нечеловеческий голод. Парень, конечно, догадывался, что так будет, но в такой момент… Птицын чувствовал себя каким-то людоедом — смотрит на друга, над которым колдует князь, всё вокруг в крови, по столу разложены внутренности, а он сидит и мечтает о жареной картошке, квашеной капусте и котлетках. Хоть проси кого-нибудь принести обед прямо в «операционную»! Сам-то Валерка отойти боялся — кровь могла понадобиться в любой момент. На всякий случай ещё и Лёха рядом сидит — вдруг Валеркиной крови не хватит? Хотя Птицын твёрдо пообещал себе обойтись своей. Во-первых, он считал себя виноватым за то, что Демьян так пострадал, во-вторых, не раз ведь говорили, что Валеркина кровь особенно полезная, не как у других.

— Господа, я могу попросить чая? Умаялся! — поднял голову от пациента врач. Он как раз закончил сшивать какие-то внутренности.

— И мне! — Валерка остановил метнувшуюся на кухню Алису. — И перекусить чего-нибудь, ладно?

Взгляд, которым его после этих слов одарил бледно-зелёный Лёха, был ну очень красноречив.

— Блин, что с тобой не так? — зашептал старлей. — Я сейчас вырублюсь, а тебе хоть бы хны, ещё и жрать собрался!

— Вот, припёрло что-то, — смущённо ответил Валерка, а сам сделал большие глаза. Ну не объяснять же Лёхе, почему он так внезапно проголодался! Полицейский, впрочем, быстро сообразил в чём дело — только накануне ведь удивлялся, куда в Валерку столько влазит, и объяснения выслушал внимательно, так что вспомнил быстро, и при докторе развивать неудобную тему не стал.

Операция вышла долгая, и на каждый пострадавший орган пришлось жертвовать немного крови. Действительно, немного — доктор расходовал её очень экономно. Вот только органов было очень много. Сшили разорванную печень — нужно залить кровь. Позвоночник — снова кровь.

— А он приживётся? — спросил Лёха, когда увидел, что делает доктор. — То есть там же нервы, их так просто не сошьёшь.

— Я и не сшиваю, как видите, — объяснил лекарь. — Нервы у него сами срастутся, магическим образом. Главное, чтобы не слишком далеко концы друг от друга находились. Через неделю нужно будет скобы из костей снять, когда все ткани восстановятся, они будут ему мешать. Всё остальное рассосётся само.

Сшивали кишки, селезёнку, пришили оторванную почку. И везде требовалась кровь. Под конец, доктор принялся сшивать кожу. К слову, полицейский промучился зря, хватило и Валеркиной крови. Вот только чувствовал себя Птицын после этого так, как будто сам недавно помер. С трудом, с помощью Алисы и Лёхи добрался до кухни, и даже голод его к тому времени уже не мучил.