|
— Подумать только — две столетние дамы в одном пансионате! В этом свертке ваша доска — она практически готова, но я хочу, чтобы вы взглянули и сказали, угодили мы вам или нет. В папке эскизы для другой клиентки.
Жюли не сводит глаз с сестры. Ее лицо медленно багровеет. Она ждала взрыва, криков, истерики, и неожиданное молчание Глории почти пугает ее. — Мадам Монтано сделала заказ вскоре после вас, — продолжает Мураччиоли, развязывая тесемки. — Проект довольно сложный, она тоже выбрала классический мрамор и попросила выгравировать в верхней части солнечный диск. Сейчас покажу. Он стоит спиной к Глории, перебирает кальки, находит нужную и продолжает: — Ее доска будет немного внушительней вашей. Золотые буквы на черном фоне… Красиво и солидно. Он медленно, «с чувством» читает вслух: — «Здесь укрылась от мира Джина Монтано, знаменитая актриса, родившаяся 26 мая 1887 года в Неаполе»… — Что?! Услышав истошный крик клиентки, Мураччиоли резко оборачивается. Глория открывает, и закрывает рот, как выброшенная на песок рыба, цепляется скрюченными пальцами за простыню. — Что… он… сказал? — 26 мая 1887 года, — отвечает Жюли. — Так написано у нее в паспорте, — подтверждает Мураччиоли. Глория смотрит Жюли в глаза, и та отшатывается. — Ты знала… Она роняет голову на подушку, просипев из последних сил: — Я — старейшина. Потом отворачивается к стене и затихает. — В чем дело?.. Что с ней такое? — заикаясь от изумления, спрашивает Мураччиоли. — Моя сестра умерла, — невозмутимо объясняет Жюли. — Она наконец узнала, что такое горе.
Жюли легла в клинику в день похорон и через два дня умерла. Ее предали земле в белых перчатках. На кладбище могилы сестер находятся рядом. |
