Промежутки между снами, больше напоминающие обмороки, становились все короче. В один из таких моментов, открыв глаза, Иван увидел черное лицо с ярко горящими глазами. Они внимательно изучали его. Вспыхнули злобой, когда встретились с его. За что можно так ненавидеть?

Черное лицо склонялось все ниже. Ядовито-зеленый взгляд погрузился в сознание Ивана. Он прощупывал его воспоминания, пытаясь что-то отыскать в их глубинах. Он снова и снова заставлял Ивана мысленно прокручивать всю жизнь, с того самого момента, как он что-то начал помнить. Особенно интересовали этапы жизни Ивана, связанные с потерей работы, их взгляд прощупывал более внимательно, проходя по ним снова и снова.

Иван призвал на помощь все силы, чтобы избавиться от этих глаз. Но бесполезно.

Все закончилось так же внезапно, как началось. Вспыхнув нестерпимой злобой, глаза пропали из поля зрения Ивана. К физической слабости и истощению добавилось моральное опустошение. Его словно вывернули наизнанку, хорошенько потрясли и вернули в исходное положение, как следует ударив об пол.

— Открой глаза! — враждебные интонации незнакомого голоса вибрировали в центре головной боли. — Открой глаза!

Иван с трудом приподнял опухшие веки и наткнулся на ядовитую зелень. Словно обжегшись, снова закрыл. Даже так глаза нестерпимо резало. Иван поморщился и тут же услышал презрительный смех.

— Что, слабак, не можешь посмотреть на свою сущность? Это именно то, что тебя ожидает!

Иван так ослаб, что не мог пошевелить даже пальцем на руке. Хотелось спать. Кому принадлежит грубый низкий голос — мужчине или женщине?

Какая-то сила приподняла его над полом и усадила спиной к стене, удерживая в вертикальном положении. Сам он, лишись поддержки, сполз бы на пол, как бесформенное желе. Безразличие ко всему перемешивалось с самоиронией. Если бы он мог, то, наверное, рассмеялся, до такой степени комичной казалась ситуация.

— Открой глаза, слизняк! — «Точно, слизняк! Это слово лучше остальных подходит мне сейчас», — как по команде отреагировало сознание Ивана. — Если ты не откроешь глаза сам, мне придется прибегнуть к силе. Это плохой вариант — закрыть ты их потом не сможешь. Будешь таращиться, пока они не высохнут. Мечтаешь о таком конце? Сперва ослепнуть, а потом сдохнуть?

Иван приподнял веки. Не угрозы подействовали, а любопытство. Он почувствовал, что голос удалился, и ему захотелось разглядеть существо, что так настойчиво требовало зрительного контакта.

Однозначно, это женщина. Невысокого роста, с массивной нижней частью туловища. Возраст не поддавался определению. Она была черная как сажа, одетая во все черное. Черными были даже зубы, от чего открытый в злобном оскале рот казался черной дырой на черном лице. И лишь ее глаза сверкали, как две невероятно яркие лампочки на всей этой черноте.

Иван заметил воду, и жажда с новой силой заявила о себе.

— Пить, — полупростонал, полупрошептал он.

— Ладно. Дам тебе возможность еще раз напиться. Иначе вряд ли ты сможешь выдавить хоть слово, — женщина подняла руку и направила ее на кубок, отчего он начал двигаться в сторону Ивана. Когда расстояние сократилось ровно настолько, что его можно достать, Иван сделал попытку поднять руку. Но тело не захотело подчиниться. Усилий хватило на то, чтобы слабо шевельнуть пальцами.

Женщина перевернула руку ладонью вверх — кубок стал медленно подниматься. Поверхность воды колыхалась, но ни одна капля не пролилась. Иван, как зачарованный, смотрел на воду. Все желания сконцентрировались сейчас в этом кубке. Он все приближался к губам и замер в нескольких сантиметрах от них.

А говорят еще, что вода не пахнет! Еще как пахнет! Она пахнет жизнью! Именно это чувствовал Иван, видя ее и не имея возможности испить.