– Не снижайте скорости, – распорядился он. – В Беркли взорвался один из отсеков цистерны, оттуда выходит большое количество газа. Держитесь впереди “беглеца”. Когда он свернет к докам, жмите на тормоза. Вас будет ждать машина “Скорой помощи”.

Из диспетчерской наверху станции “Шестнадцатая улица” Фрэнк Таджима и другие наблюдали, как проносится мимо чудовищный состав. От этого зрелища у Фрэнка перехватило дыхание и пальцы сжались в кулаки. Поезд казался ему привидением, страшным сном, мозг отказывался признавать его реальность. Шестидесятифутовые вагоны мчались со скоростью шестьдесят миль в час – в три раза быстрее того, что когда-либо двигалось по этому участку дороги. Запасные пути и стрелки не были приспособлены для такой скорости, от вибрации сотрясалось здание станции, дрожали окна и двери, подпрыгивали пепельницы, чашки, карандаши – все, что не было прикреплено.

Вскоре последний вагон скрылся из виду и рев урагана почти стих: “Сабля-1” поворачивала направо и направлялась по ветке, идущей к порту параллельно Седьмой улице, между Оклендской военной базой и военно-морскими складами. До доков оставалось меньше полутора минут хода. Находившиеся в диспетчерской люди переглянулись, словно перед их глазами только что промелькнул призрак.

Дрожащими руками Таджима взял рацию, слова с трудом вырывались из его горла:

– Джим... они... он приближается... повернул направо... ты должен... ты должен просто уйти с его дороги.

Подъезжая к железнодорожному переезду на Седьмой улице, Тиеринк сбавил скорость и осторожно объехал выбоину. Он вез красное вино из долины Напа, предназначенное для отправки – куда бы вы думали? – во Францию! – и не хотел, чтобы осадок в бутылках взболтался. Он был большим поклонником этого вина и всегда возил его осторожно, будто нитроглицерин. Объехал он и кучу газет, валявшихся на мостовой, опасаясь, что под ними может быть битое стекло, а проколоть шину в этом районе – очень не здорово. Но если такое случится, он остановится у тротуара, задраит все отверстия в кабине и будет спать до рассвета. То же самое он сделает, если в порту не окажется грузчиков.

Перегнувшись через ремень безопасности, он потянулся к радиоприемнику и прибавил громкость, чтобы послушать слова старой забытой песни: “Ты всегда опаздываешь”.

– “Ты всегда опаздываешь, – вызывающе запел он назло окружающему мраку, в унисон с великим Лефти Фризеллом, – со своими поцелуями. Почему ты ко мне так относишься?”

Грузовик на самой малой скорости поравнялся с рельсами. В четыре часа утра поезда не ходят, поэтому нет смысла останавливаться... Он просто потихоньку перевалит через рельсы.

Поцелуи опаздывали, но опаздывал и Джон Тиеринк со своим грузом прекрасного вина из долины Напа, потому что в Вальехо его машина шесть раз ломалась. Хорошо еще, что это случилось в Вальехо, а не в порту Окленда. Его старый драндулет доживал свой срок. После разгрузки лучше всего было бы загнать его в залив и забыть о нем, а потом сказать страховой компании, что отказали тормоза.

Сидя в кабине, заполненной звуками радио и его собственным голосом, с закрытыми окнами, он не слышал никакого шума. И только в тот момент, когда передние колеса трейлера оказались на рельсах, его ослепил яркий луч света, идущий справа.

Что это, неужели поезд? Точно! Вот он, вынырнул из-за угла и мчится на него как сверкающий молот!

Джон Тиеринк замер от ужаса, не зная, на что решиться... То ли дать задний ход, то ли попытаться проскочить, то ли прыгнуть из кабины и бежать? Не в силах оторвать взгляд от приближающегося ослепительного пятна, он нажал на газ. Грузовик, протестующе взвыв, двинулся вперед, с трудом таща за собой два груженных под завязку прицепа.