|
Выдающийся советский фольклорист В. Я. Пропп заметил в связи с этим, что довольно часто «русская сказка дает более архаический материал, чем греческий миф». В более обобщенной форме эту же мысль повторяет известный лингвист В. В. Иванов: «Античную мифологию следует интерпретировать как новую жизнь архаических мифов… по большей части не сохранившихся». Отсюда следует, что современный исследователь, задавшийся целью восстановить первоначальный смысл и сюжетную канву того или иного греческого мифа, должен проделать ту же работу, которую некогда проделали его античные «редакторы», но, так сказать, в обратном порядке, снимая одну за другой все поправки и изменения, которые были внесены ими в текст мифа. Только такое освобождение первоначального ядра мифа от всех позднейших наслоений делает его пригодным к использованию в качестве исторического источника особого рода.
Глава 1. ДВЕ ИСТОРИИ ГЕРОЧЕСКОГО ВЕКА Что знали греки о своем прошлом, и что знаем о нем мы
Садятся призраки героев У посвященных им столов… На протяжении почти всей античной эпохи мифы пользовались огромной популярностью среди населения греческих городов-государств. Без них, без их влияния, без постоянного обращения к их сюжетам и образам сейчас невозможно себе представить ни классическое греческое искусство, ни греческую литературу, ни греческую философию, ни греческую культуру в целом. Как указывает Маркс, «мифология составляла не только арсенал греческого искусства, но и его почву». Нельзя забывать о том, что мифы были важнейшей частью того культурного наследия, которое оставили грекам их далекие предки, жившие еще в I–III тысячелетиях до н. э. Отречься от этого наследия, объявить его пустой игрой воображения — на такое дерзкое попрание общепризнанной традиции, окруженной ореолом глубочайшей древности, могли решиться разве что самые отчаянные вольнодумцы. При свойственной им необыкновенной живости ума, которая иногда толкала их на довольно вольные и непочтительные суждения о богах (с первыми образцами такого свободомыслия мы сталкиваемся уже в гомеровской поэзии, то есть в древнейших из дошедших до нас памятников греческой литературы), греки никак не могут быть названы «абсолютно безрелигиозным народом», «скопищем атеистов». Напротив, древняя политеистическая религия, так же как и тесно связанная с ней мифология, играла в их жизни чрезвычайно важную роль. Еще и в V–VI веках до н. э., в пору, когда греческое просвещение и свободомыслие достигли в своем развитии небывалых еще высот, вся духовная атмосфера Греции даже в таких крупнейших культурных центрах, как Афины, оставалась буквально пронизанной мифологическими образами и представлениями. Неудивительно, что именно миф был для подавляющего большинства греков наиболее доступным и понятным способом осмысления прошлого — седой старины, воспоминания о которой сохранились лишь в произведениях древних поэтов — создателей героического эпоса. Для афинян поколения Геродота и Фукидида, двух великих историков — основоположников исторической науки, такие мифические персонажи, как Эдип, Ахилл, Тесей, были, пожалуй, более живыми и реальными фигурами, чем многие действительно существовавшие персонажи греческой истории VIII–VI веков до н. э. Ежегодно герои мифов появлялись перед афинянами, так же как и жителями других греческих городов, на театральной сцене во время представлений, сопутствовавших большим религиозным празднествам. Как правило, афинские драматурги использовали в своих трагедиях переработки наиболее популярных мифов, и это было еще одной гарантией их исторической подлинности. Нет ничего удивительного в том, что молодая историческая наука после того, как она наконец возникла в Греции, еще долго не могла вырваться из материнских объятий мифологии, в лоне которой она зародилась. |
