– Погибают всегда лучшие.

– Ты прав, – подумав, согласился он. Чтобы христианская вера утвердилась в мире, путь ей вымостили тела мучеников. Если бы лучшие не погибали, мир бы не двигался вперед.

– Никогда не думал об этом в таком ключе. Впрочем, какая разница. Даже гибель лучших на самом деле мало что меняет. Плодами их смерти пользуются совсем другие, часто самые худшие. Так было и боюсь, что так и будет.

Анатолий помолчал и даже помрачнел. Мне показалось, что он о чем-то напряженно размышляет.

– Во многом ты прав, но не совсем. Мир можно сделать лучше. Иначе я бы не сменил милицейскую форму на рясу священника.

– Тебе видней. Мне бы твою веру. Но в своей жизни я перевидал столько мрази.

– Поверь, я видел этого добра не меньше. Но это не причина, чтобы считать таковым весь мир. Он такой, с чем являемся в него мы сами. Если мы приходим в него с добром, он добреет, если – со злом, он становится злее.

– У меня такое чувство, что сейчас ты начнешь читать проповедь. Но знаешь, может, я покажусь тебе мелким, но сейчас меня волнует не мир, а я в нем. Когда сидишь в этой вонючей конуре без денег, а главное без всяких надежд, не зная, что делать, то становится наплевать на всех и на все.

– Денег я тебе дам. У меня их не много, но кое что есть.

– Спасибо, Толя, но твои деньги мне не помогут. Я привык их зарабатывать сам, а не просить милостыню.

– Это не милостыня, а помощь друга. И ты же сейчас не знаешь, как их заработать.

– Не знаю, но что-нибудь придумаю. А за благородный душевный порыв – спасибо. Бог тебе воздаст за него.

– В тебе говорит гордыня. А она – плохой советчик. Тебе сейчас нужна любовь близких людей.

– Она всегда нужна. Но ты же знаешь, как относится ко мне мать. Я для нее больше не сын.

– В глубине души она так не считает. Но ты должен ей помочь.

Я удивленно уставился на Анатолию.

– Каким образом, по-твоему, я должен ей помочь?

– Вызволить из глубины ее души живущую там любовь к тебе. Она ведь сама не рада своей ненависти и мучается от нее. Но одна не способна с нею справиться. Ты понимаешь, что я имею в виду. Я видел многих людей и когда работал в уголовном розыске и когда стал священником, которые были разрушены ненавистью.

Я задумался над словами своего старого друга.

– Что же ты предлагаешь?

– Ты должен сделать первый шаг, попытаться с ней поговорить. Попробуй объяснить ей, что не виноват в смерти брата.

– А если виноват?

– Ты совершаешь зло, не ведая, что творишь, – задумчиво проговорил Анатолий. – Многие же в этом городе творят зло сознательно.

Я внимательно посмотрел на него.

– Поэтому-то ты и ушел из угрозыска.

Анатолий вместо ответа встал.

– Ты пойдешь к матери? Я очень тревожусь за нее.

– Я подумаю. Мне нелегко это сделать.

– Было бы легко, к чему тогда говорить об этом.

– У меня к тебе есть несколько вопросов.

– Я догадываюсь. – Он вдруг подошел к окну, посмотрел на улицу. – Мы скоро увидимся. Если ты не уедешь, – добавил после паузы он.

– Думаю, что нет. У меня тут есть кое-какие дела.

– Не знаю, известно ли тебе об этом, но твое возвращение в город вызвало немалый интерес. Многие внимательно следят за тобой.

– Это я уже понял.

Анатолий отошел от окна и снова сел рядом со мной.

– Нет, все гораздо сложней. За тобой наблюдают не только эти люди.

– А какие?

– Самые разные.